варь первопечатник Иван Фё-
доров. «Украинские и белорус-
ские земли покрываются сетью
братств. Взамен захваченных
униатами церквей и монасты-
рей усиленно создаются но-
вые… Казачество откликается
на религиозно-национальный
клич. Из Львова и Вильны центр
борьбы за старую религию и на-
циональность переносится в
Киев, в ближайшее соседство
казачества. При его содействии
киевское духовенство и мещан-
ство дают отпор униатской ие-
рархии. Киевская Лавра, древ-
ний Печерский монастырь под
руками новых деятелей из Га-
лиции, как Плетенецкий, Ко-
пыстенский и др., превращается
в крупнейший очаг церковно-
национальной деятельности. Ря-
дом с ней в 1625 году основы-
вается братство, в которое ка-
зацкий гетман вписывается “со
всем войском запорожским”».
Так описывал ситуацию М. Гру-
шевский.
С переходом Воеводства Рус-
ского (как называлась Галицкая
земля в Речи Посполитой) под
власть Австро-Венгрии в 1772 го-
ду власть над «нижним этажом
империи» оставалась в прежних
руках. По воспоминаниям рек-
тора Львовского университета в
1860-х Якова Головацкого, отец
его – униатский священник из
русинов – «читал проповеди из
тетрадок, писанных польскими
буквами. Когда в церкви бывала
графиня с дворскими паннами
или кто-нибудь из подпанков,
то отец говорил проповедь по-
польски». И хотя служба в уни-
атских церквях всё ещё велась
на церковнославянском языке –
последнем ответвлении единого
русского корня, удерживающем
галичан от окончательной поло-
низации, – проповеди читались
по-польски. На польском же
велось и преподавание в народ-
ных школах. Народные говоры
галичан были под официальным
запретом как «разновидность
русского языка». В 1822 году по
тем же «политическим причи-
нам» был запрещён ввоз книг
из России, а в 1837 году власти
конфисковали весь тираж пер-
вого литературного сборника на
русинском языке «Русалка Дне-
стровая».
Ассимиляция поляками ру-
синов казалась неизбежной, но
всё перевернули события Вен-
герской революции. В 1849 го-
ду Франц-Иосиф I призвал на
помощь Николая I, и впервые за
полтысячи лет западные русские
встретились со своими «матери-
ковыми» братьями, пришедши-
ми в составе 200-тысячной ар-
мии Паскевича. Историк Закар-
патья Пётр Сова свидетельство-
вал, что русские солдаты также
не ощущали различий между
своими говорами и местным, и
даже перевалив через Карпаты,
были всё ещё убеждены, что они
находятся в России, а потому
«спрашивали, где ж будет, на-
конец, земля неприятельская,
мадьярская». Подтверждал эти
наблюдения и местный
писатель Уриил Мете-
ор: «Свободно разго-
варивали с Москалями
и без затруднения пони-
мали их язык. Они совсем
таким образом крестилися
и теми же словами моли-
лися, как здешние домородные
люди. Выходило, что они одно-
го с нами языка и одной веры».
Получив столь неожидан-
ный и мощный импульс извне,
пробуждение народного само-
сознания переросло в подлин-
ное национальное возрождение.
Профессор Головацкий принял-
ся за разработку литературного
языка на основе галицийско-
го наречия, но вскоре оставил
это дело, так как убедился, что
приближается к литературному
общерусскому языку. В Львове
стали издавать официальный
«Вестник краевого правитель-
ства», где указы и распоряжения
публиковались на русинском
языке.
Однако продолжалось это
недолго. Австрия, в «благодар-
ность» за военную помощь, в
1854 году отправила свой экс-
педиционный корпус воевать
с Россией в Крыму. И, разуме-
ется, всё, что напоминало о
России, принялась изгонять из
своего дома с удвоенной энер-
гией. «Что наш язык похож на
употребляемый в Москве, в том
мы невинны, – оправдывался
на заседаниях галицкого сейма
униатский священник Иоанн
Наумович. – Похожесть нашего
языка с московским очевидна,
потому что они оба опираются
на общие основания и правила».
Член рейхсрата объяснял колле-
гам, что это сходство «не уни-
чтожит никто в мире – ни зако-
ны, ни сеймы, ни министры».
Письмо Антиохийского Патриарха
о даровании ставропигии
Львовскому православному
братству
Печатный станок Львовского братства.
Первая половина XVII в.
Западная Русь между Москвой и Европой
