Так в последний раз они
повстречались,
Ничего не помня, ни о чём
не печалясь.
Так метель крылом своим
безрассудным
Осенила их во мгновенье чудном.
Так метель обвенчала нежно
и грозно
Смертный прах старухи
с бессмертной бронзой,
Двух любовников страстных,
отпылавших розно,
Что простились рано,
а встретились поздно.
Баллада Павла Антокольско-
го – поэтическое воплощение
удивительной легенды. Но есть
и достоверное свидетельство
О. А. Правдина, артиста Малого
театра. Майским утром 1879 го-
да Анна Керн (во втором заму-
жестве Маркова-Виноградская)
за несколько дней до кончины,
под окном своего московско-
го дома, что на углу Грузинской
и Тверской-Ямской, услышала
сильный шум: шестнадцать ло-
шадей, запряжённых цугом, по
четыре в ряд, тащили огромную
платформу с гранитной глыбой.
Анна Петровна встревожилась,
но узнав причину необычного
уличного шума, – оказалось,
что везли на Страстную площадь
гранитный пьедестал памятника
Пушкину, облёгченно вздохнула:
«А, наконец-то! Ну, слава Богу,
давно пора». Последнее «чудное
мгновение» в её жизни…
Да и сам памятник русскому
гению стал объектом вдохнове-
ния, вобрав в свою орбиту слав-
ные имена.
Иван Бунин:
«…Снова увидел вдали чу-
гунную фигуру задумавшегося
Пушкина, золотые и сиреневые
главы Страстного монастыря»;
«…Горестно и низко клонит
голову Пушкин под облачным
с просветаминебом, точно опять
говорит: “Боже, как грустна моя
Россия!”»
Борис Зайцев:
«НаТверскомбульвареПуш-
кин уже входил в пейзаж, задум-
чиво поглядывая со Страстного
на площадь с трамваями».
Марина Цветаева:
«То, что вечно, под дождем
и под снегом, – о, как я вижу эти
нагруженные снегом плечи, все-
ми российскими снегами нагру-
женные и осиленные африкан-
ские плечи! – плечами в зарю
или в метель, прихожу я или ухо-
жу, убегаю или добегаю, стоит
с вечной шляпой в руке, назы-
вается «Памятник-Пушкина».
ИВалерий Брюсов в окруже-
нии молодых поэтов, ночи на-
пролет, «до утренней зари», про-
водил у подножия московского
Пушкина, читая стихи, споря
и мечтая о будущем.
Старые москвичи вспомина-
ли, как часто видели на Тверском
бульваре дочь поэта, Марию
Александровну Гартунг, статную
пожилую даму в чёрном платье,
сидящей на скамейке неподалеку
от памятника её великому отцу...
По замыслу ваятеля его
детище, памятник Пушкину,
и Страстной монастырь состав-
ляли единый архитектурный ан-
самбль, были неразделимы: поэт
склонил голову перед святыней.
Но в 1937-м, в год столетия ги-
бели Пушкина, Страстной не
избежал печальной участи дру-
гих московских обителей: его
разрушили до основания…
Вид на Тверской бульвар.
Фотография конца XIX в.
Памятник а. С. Пушкину.
Фотография начала XX в.
