ность, концепция «глубокой
операции» оказала решающее
влияние на требование к пер-
спективным танкам. А появле-
ние новой бронетехники при-
вело к корректировке представ-
лений о месте танковых войск
в советской военной доктрине.
Этому весьма способствовали
руководитель Управления мото-
ризации и механизации РККА
Иннокентий Халепский и тео-
ретик применения бронетанко-
вых войск Константин Кали-
новский. Последний дополнил
концепцию «глубокой опера-
ции», предусмотрев действия
подвижных соединений, вклю-
чающих большое количество
танков, моторизованную пехоту,
самоходную артиллерию. Эти
соединения должны были взять
на себя ключевую роль: входя
в прорыв, развивать наступле-
ние вглубь обороны противни-
ка, рассекая его группировки
на части и окружая их, захваты-
вая стратегически важные цели
и рубежи.
Первый советский танк, Т-18
(1927 год), для таких целей явно
не подходил. Поэтому Халеп-
ский выдал задание на разработ-
ку «маневренного танка» Т-12.
Однако такая задача оказалась
для инженерно-технических сил
слишком сложной. В результате
было решено обратиться к зару-
бежному опыту, благо, мировой
кризис облегчал переговоры.
В Великобритании и США были
закуплены образцы техники. На
основе английского танка «Вик-
керс 6 тонн» был создан Т-26,
а американский «Кристи» стал
основой для серии колесно-
гусеничных БТ. Так в РККА по-
явились танки и для поддержки
пехоты, и для действий в рамках
доктрины «глубокой операции».
БТ и Т-26 стали самыми массо-
выми танками, производивши-
мися в СССР. Выпускавший БТ
Харьковский
паровозострои-
тельный завод стал крупнейшим
танкостроительным предприя-
тием в СССР. В стране сложился
комплекс предприятий танковой
промышленности. Это и стало
главным результатом советской
танкостроительной программы
1930-х годов, хотя выпущенные
в те годы танки к началу Великой
Отечественной войны устарели.
Новые условия поля боя,
насыщенного противотанковы-
ми средствами, требовали про-
тивоснарядного бронирования.
Такие танки к началу войны
были разработаны Михаилом
Кошкиным (Т-34) и Жозефом
Котиным (КВ), и промышлен-
ность успела начать их серийное
производство. Однако в первых
сражениях они не принесли
ожидаемых успехов.
Притом, что советская во-
енная теория, как показал по-
следующий опыт, двигалась
в верном направлении, прак-
тика за ней явно не успевала.
И не только потому, что лёгкие
танки 1930-х годов не отвечали
новым требованиям. Танковые
корпуса то создавались, то рас-
формировывались под влия-
нием негативного опыта войн
в Испании и Финляндии, то
создавались опять. В результате
к началу Отечественной име-
лось 29 механизированных кор-
пусов, но ни один из них не был
обеспечен техникой по штату.
К тому же большинство диви-
зий к 22 июня просуществовало
не более двух месяцев. Вступать
в бой им пришлось, не завер-
шив мобилизации, не имея ни
полного комплекта личного со-
става, ни автомашин («мотори-
зованная» пехота совершала все
передвижения пешком). Стра-
тегическая ситуация, в которой
пришлось действовать мехкор-
пусам, была крайне тяжёлой.
Их контрудары по наступаю-
щему противнику в лучшем
случае могли снизить темпы его
продвижения, а порой вообще
не приносили эффекта. Немец-
кое командование обеспечило
на направлении своих главных
ударов значительное превос-
ходство, позволявшее выделять
силы для отражения контруда-
ров без ослабления наступаю-
щих группировок. Поскольку
советские войска не завершили
сосредоточения, значительная
часть стрелковых дивизий на-
ходилась в глубине страны. Те,
что успели развернуться, дей-
ствовали на второстепенных
направлениях и прикрывали
фланги мехкорпусов. В таких
условиях даже мехкорпуса,
имевшие на вооружении значи-
тельное количество Т-34 и КВ,
успеха не добивались.
31
Танки Великой Отечественной
М. И. Кошкин.
Конец 1930-х гг.
Ж. Я. Котин в рабочем кабинете
