Бредихиной Л. Г.

Переломные точки русской истории

Введение

Острейшая борьба в пореформенной России за право женщин получать знания и образование, за быстрое расширение сферы применения интеллигентного женского труда – характерная особенность женского движения в последней трети XIX в. Разумеется, первоначально речь шла о женщинах-учителях, бухгалтерах, переводчицах, работниках книжного дела и.т.п. Соответствующие отделения изредка открывались при немногочисленных женских институтах и курсах. Сельское хозяйство – это особая отрасль. Правящие круги не могли не учитывать нужд хозяйственного развития России. И в связи с этим еще в самом начале XIX в. под Петербургом, в Павловске открылась школа практического земледелия. В нее разрешалось принимать воспитанников обоего пола.

На мой взгляд, выбранная мною тема является актуальной, так как до сих пор женский вопрос в обществе не решен окончательно. Несмотря на то, что в настоящее время женщины имеют право активно участвовать в жизни общества, в частности в сфере образования, даже сегодня встречаются случаи притеснения в правах по половому признаку. Феминистское движение с середины XX века активно борется за права женщины, за ее уравнивание в правах с мужчинами. Но общество, в основном придерживающееся старой морали, не дает женщинам полноценного развития даже в наше время, даже в начале XXI столетия. В XIX веке ситуация усугублялась тем, что женщины не имели никаких прав, что их положение в обществе было смехотворно незначительным. Женщина могла претендовать на роль хозяйки, жены и матери, но предоставить ей полноценное образование не приходило в голову членам общества, насквозь пропитанного пуританскими, шовинистическими предрассудками.

В сфере народного хозяйства, как правительство полагало, женщины не смогут добиться превосходства, преуспеть и заниматься этим делом серьезно. С другой стороны сельское хозяйство являлось сферой практического применения, в которой требовались обладающие знанием и опытом специалисты для развития России, которая являлась аграрной страной.

По данной проблеме написано много литературы. До начала XX века данная тема широко освещалась в периодической печати и этому есть объяснение - образованию всегда уделялось пристальное внимание, ведь от того какое образование получит человек, зависит вся его жизнь.

Глава 1. Женское образование в XIX веке: основные особенности

1.1. Ситуация в России в XIX веке: положение женщины в обществе

В самом начале XX столетия, подводя итоги прошлого, и бросая взгляд в будущее, современники пытались охарактеризовать век предшествующий. С легкой руки известной в то время писательницы и публицистки Эллен Кей за ним прочно закрепилось название - «век женщины». Справедливость такого утверждения очевидна: XIX век стал поворотным пунктом, серьезно изменившим жизнь женщины, а, следовательно, семьи и общества в целом. События, приведшие в дальнейшем к таким крупномасштабным переменам, представляли собой, по словам А.М. Коллонтай, «не что иное, как историю борьбы за расширение и распространение женского образования, преимущественно высшего»[1].

Каковы же были причины, побуждавшие женщин добиваться предоставления им права обучения в университетах? При определении побудительных мотивов любой человеческой деятельности, как отмечают социологи, необходимо учитывать, что «все факторы, воздействующие на поведение людей, начиная от физической среды и биологического состава населения через психологические, экономические, политические, правовые и прочие интрасоциентальные факторы и кончая факторами культурной системы, заслуживают подробного рассмотрения в качестве факторов социальных изменений». Причем «очень многое зависит не только от конкретного случая, но и от характера рассматриваемой проблемы изменения»[2].

Это означает, что невозможно отрицать существенную роль таких стимулов к высшему образованию, как стремление женщин к знанию, удовлетворить которое средняя школа была не в состоянии; желание служить обществу не только в деле воспитания собственных детей, но и на более широкой арене; отъезд учиться как бегство от удушающей семейной обстановки, попытку найти в занятиях наукой способ самоутверждения, ликвидируя при этом одно из ярких проявлений социальной несправедливости[3].

Однако все перечисленные мотивы существовали издавна, и в то же время мало кто из женщин до XIX в. спешил удовлетворить свою тягу к знаниям, поступив в университет. И это несмотря на то, что со времени Платона и до Фихте идея предоставления мужчинам и женщинам равного образования продолжала будоражить общественное мнение. Особенно громко голоса в поддержку этого требования были слышны в эпоху французских просветителей, рассматривавших отсутствие такого права как ущемление свободы личности. Но и в те годы, и в последующие пятьдесят лет не наблюдалось сколько-нибудь существенного усиления стремления женщин в университеты.    

Обстановка резко изменилась в середине XIX в., когда в странах Европы и Северной Америке сочетание двух тенденций – утраты старыми имущими слоями своего экономического благополучия и ухудшения демографической ситуации – породило новые реалии, под воздействием которых психологические причины, определявшие интерес женщин к серьезному образованию, также приобрели особую остроту[4].

Изменения в экономическом положении наблюдались повсеместно, вызывая коренную ломку в жизни многих представительниц состоятельных сословий. Так, например, в Англии перепись 1856 г. «обнаружила ужасающий факт, что 2 миллиона женщин вынуждены жить собственным трудом, причем большинство из них, принадлежащее к высшему классу, могло выбирать лишь профессию портных и учительниц»[5].

В России с отменой крепостного права и в США после гражданской войны этот процесс нашел наибольшее выражение[6].

В нашей стране еще в 50-е гг. XIX века обнищание «русского дворянства зашло так далеко, что четыре пятых его не могли позволить себе привычный сословию образ жизни в тех случаях, когда средства были ограничены доходами с имений»[7]. Для тех же, кто имел еще и дополнительный заработок, наличие его не означало материального благополучия – жизнь «на виду», соблюдение «приличий» – все это приводило к тому, что «повышаются и утончаются потребности, а между тем доступный уровень существования резко противоречит тому, который является желательным»[8]. Современные отечественные исследователи также указывают, что в 40-е - 50-е гг. XIX в. в высшем слое российского общества насчитывались «буквально десятки тысяч потомственных дворян, которые, по официальному заключению, «не могли вести образа жизни, приличного лицам первенствующего сословия». Ситуация еще более ухудшилась в 60-е гг. в условиях начавшегося перелома в хозяйственной жизни страны. Не вдаваясь в детали финансовой стороны проведенного в 1861 году освобождения крестьян, следует подчеркнуть, что для значительной части мелкого и среднего дворянства выкупная операция обернулась фактически полным разорением. Существенный ущерб был нанесен помещичьему хозяйству, с трудом пережившему «Великие реформы», также и в период мирового аграрного кризиса, затронувшего Россию в 80-е - 90-е гг. XIX века[9].

Как и многие другие, эти экономические явления серьезно отразились на социальной сфере. «Усиление мобилизации земельной собственности, ... переход земель в руки других сословий, уничтожение дарового труда крестьян, невозможность конкурировать с крупными имениями, поставленными на более капиталистических основаниях, – все это влекло разорение мелкого и даже среднего дворянства, выталкивая его в город», - писал дореволюционный историк С. Сватиков[10].

Эти социально-экономические явления самым серьезным образом отразились на микросоциальном уровне - жизни дворянской семьи, перед которой встала проблема адаптации к изменившейся ситуации. Максимальная экономия средств в таких семьях заставляла проводить четкое разделение бюджета. В нем выделялись обязательные расходы, к которым наряду с направленными на удовлетворение жизненно важных потребностей относились также расходы «на перспективу», например, на обучение сыновей – будущих кормильцев семей[11]. А расходы на дочерей ограничивались лишь тем, что с точки зрения родителей было достаточно для замужества. Совершенно же ненужными казались траты на взрослых дочерей, вышедших за пределы традиционного для того времени брачного возраста. Но и «старые девы», и даже молодые девушки воспринимали себя как непосильную обузу, тяжело переживали свое положение «лишних ртов» и «дармоедок»[12].

Во многом это было связано с тем, что единственный выход - замужество – становился для них все более нереальным. Ведь к традиционному для Европы перевесу численности слабого пола над сильным, достигшему во второй половине XIX в. только в России астрономической цифры 1 млн. 300 тыс. человек, прибавилось и постоянно уменьшавшееся стремление мужчин, особенно из состоятельных слоев, вступать в брак[13].

Недостаток женихов коснулся, конечно, прежде всего, тех групп населения, где «вследствие социального положения, ставятся более высокие требования, но где нет возможности предложить хорошее приданое». Рабочий, крестьянин женятся легко, зная, что женщина вовсе не ищет в браке «опеки»: напротив, ее рабочая сила сама по себе станет ценным фактором их общего благополучия, а «мужчина буржуазных классов женится поздно и с трудом, потому что вся тяжесть попечения о жизни семейства ляжет на его плечи, – в случае, если он не найдет богатой жены»[14].

В результате ситуация превращалась в замкнутый круг: необходимость тратить средства на воспитание и обучение сыновей, поддерживать их в начале карьеры немедленно отражалась на родительском кошельке, сокращая и без того скудное приданное дочерям, а так как подобное внутрисемейное перераспределение приобрело повсеместный характер, брак и для тех, и для других становился крайне затруднительным. При существовавшем же в обществе различии в образовании, жизненных условиях и привычках девушки из буржуазных и, тем более, дворянских семей даже мысленно не могли представить себя связанными семейными узами с выходцами из непривилегированных сословий. Это особенно четко видно на примере США, где в это время на 1000 мужчин приходилось всего 953 женщины, но так как «большее число мужчин производится иммиграцией», а это прежде всего «ремесленники, земледельцы, работники», то «и здесь ... несмотря на общий избыток мужчин, в буржуазном мире существует избыток женщин, и шансы выйти замуж и здесь ограничены»[15].

Что касается сильного пола, то для него препятствия «к заключению брака, – отмечала К. Цеткин, – усиливаются по мере того, как общество дает возможность мужчине обойтись без семьи и удовлетворить свои половые потребности вне брака»[16]. Насколько широко пользовались этим представители интеллигентных классов, видно из материалов проведенной в 1904 г. студенческим медицинским Пироговским обществом половой переписи слушателей высших учебных заведений. В то время как женатых на 100 чел. оказалось лишь 5, внебрачные связи имели 67 студентов, из них 16 в домах терпимости и 24 у вольных проституток[17].

При таких условиях молодой человек, даже приобретая необходимый достаток для содержания семьи, не спешил обзаводиться ею, боясь потерять столь долго ожидаемый комфорт. «И практические соображения насчет возможности содержать семейство на одном с собою уровне общественного положения становится тем тяжелее, чем больше растратил мужчина свое любовное чувство в сотне мелких страстишек и отношений, чем, следовательно, неспособнее он следовать прежде всего влечениям сердца, при которых исчезают всякие заботы о себе», - писала Л. Браун[18].

Существовала также еще одна категория мужчин, для которой при решении вопроса о браке определяющей являлась «другая внутренняя причина: чем полнее и утонченнее развивается их личность, чем глубже содержание их жизни, тем труднее им найти подходящую спутницу жизни» . Это было тем более трудно в связи с особенностями воспитания девиц в семьях высших сословий: «они - дилетантки во всем, начиная с их поверхностных школьных познаний и жалких художественных занятий и кончая всей их низменною чувственною жизнью. Они для мужа - предмет роскоши»[19].

Вследствие всего этого комплекса причин сложилась такая демографическая ситуация, когда даже в относительно благополучном Петербурге (женщин в городе меньше, чем мужчин) «девицы ... составляют 40,5 % взрослого женского населения»[20]. Если же взять всю категорию лиц, вынужденных состоять при родных или искать занятие (девицы, вдовы и разведенные), то в возрасте от 16 до 50 лет их было более половины, причем в наихудшей ситуации оказались дворяне – 57,47 % и почетные граждане – 59,23 %[21].

Итак, огромная масса девушек из семей среднего достатка, как отмечали современники, все чаще становится настоящим «бременем в родном доме, раз поздно или вовсе не встречается подходящий жених. В конце концов обстановка все более вынуждает их стать на собственные ноги и содержать себя собственным трудом»[22].

Тысячи и тысячи таких бесприданниц, нуждаясь в деньгах, занялись поиском хоть какого-нибудь занятия (разумеется, с их точки зрения, интеллигентного), но сфер, где необходимо приложение их сил и способностей, было совсем немного: менее образованные шли в бонны, более образованные - в гувернантки. В результате этого желающие «вынуждены толкаться на очень узкой полосе экономической жизни, конкурируя друг с другом, сбивая цены с невысокого и без того женского заработка». По мере же роста сети школ, а, следовательно, и сокращения числа обучавшихся на дому, получить место становилось практически невозможно[23].

Земские учреждения, возникшие на волне «Великих реформ» во второй половине XIX в., пытались изменить ситуацию, предоставив женщинам некоторое образование: основывались педагогические курсы при женских гимназиях, женские учительские семинарии, фельдшерские и акушерские курсы при земских больницах и т.д. «Но, – отмечал современник, – сфера практической деятельности, открываемая женщинам этими профессиональными школами слишком узка, материальное обеспечение слишком скудно». Решить проблему только усилиями земств оказывалось крайне затруднительно[24].

Молодые женщины стремились к более серьезному образованию, раскрывавшему перед ними большие возможности для самореализации. Такому движению способствовало не только сознание того, что для лиц с дипломом высшей школы шансов на обеспечение своей жизни гораздо больше, чем у тех, которые такового не имели. Важным стимулом в это время становится также по-новому, остро воспринимаемые психологические мотивы[25]. Ведя такую же борьбу за существование, как и их братья, девушки не понимали, почему они не могут попробовать свои силы в столь легко достигаемых противоположным полом профессиях - врача, адвоката, чиновника. Они поэтому «живо чувствуют свою обездоленность, свое бесправие по отношению с мужчиной. В них пробуждается желание померяться с мужчиной, исполнять равные обязанности и пользоваться равными правами»[26].

По мере расширения движения, когда, получившие серьезное образование женщины, перестают быть исключением и становятся обыденным явлением, в массовом сознании роль экономических факторов постепенно затушевывается, а на первый план выдвигаются психологические. Вполне понятно желание студенток показать, что ими двигала любовь к знанию «сама по себе», но, как писал Е. Дюринг, «такая любовь встречается, лишь как исключение; во всяком случае, до сих пор она не могла создать широкого основания, объединяющего так называемых средних людей, т.е. многочисленные группы». В то же время, несомненно, что «пробуждение женщины, назревание ее специальных запросов и требований» неминуемо наступает с приобщением ее «к армии самостоятельно трудящегося населения».[27]

Долгое время проблема приобретения высшего образования, как средства получения «куска хлеба», волновала исключительно девушек[28]. Замужние женщины состоятельных классов не испытывали в нем необходимости, находя материальное и моральное удовлетворение в роли жены и матери. Но в конце XIX в. новые экономические условия коснулись и этой категории населения[29].

Это проявилось, прежде всего, в том, что труд «одного мужа, без жены, оказался во многих случаях недостаточным для поддержания семьи». В то же время меняется и положение в доме замужних женщин из состоятельных слоев по мере того, как «индустрия освобождает их от хозяйственных, а школа – от материальных забот»[30].

Действительно, чем шире входят в быт газ, электрическое освещение, паровая стирка, тем меньше времени тратит хозяйка на выполнение своей каждодневной работы; чем более распространяются детские сады и школы-пансионы, тем больше появляется у матери свободного времени, занять которое общением с мужем крайне трудно, так как он вынужден для обеспечения семьи все сильнее увеличивать свой рабочий день.

В результате женщина, «до тех пор находившаяся хотя и в зависимом, но все же почтенном положении необходимой руководительницы в небольшой хорошо организованной общине, т.е. в семье, опустилась теперь до положения почти совершенно праздного человека или трутня, которого нужно сохранять преимущественно ради его половых функций»[31].

Для одних такая жизнь казалась вполне удовлетворительной, и они предпочитали употреблять свободное время на «удовольствия», другие осознали, что «изменившиеся условия образуют пустоту в их жизни. Поэтому женщины, все равно, были ли они избавлены от забот о насущном хлебе, или нет, стали вообще искать такой жизненной цели, которая доставила бы им внутреннее удовлетворение»[32]. Они тратили каждую не занятую на семейные дела минуту «на серьезные умственные занятия, на приобретение солидного образования»[33].

Таким образом, на проявившееся во второй половине XIX века стремление женщин к высшему образованию оказывала влияние совокупность причин: психологических, экономических и демографических. В каждом отдельном случае они, безусловно, приобретали свою специфику: то, что решающим образом влияло на выбор занятий одной девушкой, для другой могло иметь лишь косвенное значение. Однако для всей группы женщин - представительниц высших слоев российского общества главными являлись именно экономические причины, вызванные серьезными сдвигами в хозяйстве страны (прежде всего, помещичьем), произошедшими во второй половине XIX века.

1.2. Женское естественно-научное образование в XIX– начале XX века.

Вторая половина 50-х гг. XIX века – это время начала истории высшего женского университетского образования.

Начиная с 1856 г. в университетах постепенно восстанавливались прерванная Крымской войной привычная академическая жизнь. Казалось,   что очень скоро придет время настоящей, всеобщей свободы. Начали даже поговаривать о «превращении университетов в публичные лекции, преподаваемые для людей любознательных всякого пола, звания и возраста, бесплатные или за весьма незначительную плату»[34]. Пока эти идеи обсуждались в высших эшелонах власти, университетские аудитории наполнились самой разнообразной публикой, в которой, благодаря фактическому отказу от формы, официально отмененной лишь через несколько лет, практически невозможно было выделить студента. В 1859 г. там появились и женщины. Первой в стенах Петербургского университета оказалась дочь архитектора И.Д. Корсини Н.И. Корсини[35].

В период с 1859 по 1860 гг. учащихся женщин было немного, и они не претендовали ни на какие права, связанные с получением диплома. Большинство из них было вольнослушательницами.

Выбор лекций зависел не только от уровня подготовки слушательниц и от мнения их родителей, но и во многом «от того, кто из профессоров соглашался допустить на свои лекции особ женского пола»[36].

В целом доброжелательное отношение профессоров к слушательницам вполне понятно с учетом общественно-политического подъема, охватившего тогда всю страну и университеты прежде всего, где сторонники «отсталых взглядов, не понимавшие или не принимавшие нового, уступали место энтузиастам науки и просвещения, людям прогрессивных устремлений, жаждавшим перемен и готовившим их своей деятельностью». Общие настроения влияли и на тех, кто, боясь прослыть ретроградами, разрешали женщинам посещать свои лекции, но при чтении их допускали непристойности и пошлые усмешки в надежде, что непрошеные «гостьи» уйдут сами[37].

К 1861 г. присутствие женщин на лекциях университетских преподавателей в различных городах России приобрело массовый характер, «сделалось совсем обычным явлением, что на лекциях некоторых профессоров дам бывало чуть ли не столько же, сколько студентов»[38]. Многие из них, подобно Н.И. Корсини, А.П. Блюммер, М.А. Богдановой, Н.П. Сусловой и др., посещали все лекции и все практические занятия, явно намереваясь по окончании обучения претендовать на университетский диплом. Это не могло пройти мимо внимания Министерства народного просвещения, которое весной 1861 г. поставило перед Советами университетов вопрос о правилах посещения женщинами лекций, о возможности присвоения тем из них, которые успешно сдадут экзамены, прав окончивших высшее учебное заведение[39].

Несмотря на запреты, связанные с женским образованием, женщины все же посещали университеты. Не встречая понимания и не имея средств на обучение за границей, женщины продолжали поиски иных путей к образованию. В стране открываются так называемые «летучие университеты», где лекции читались поочередно, то в одной частной квартире, то в другой. Но очень скоро выяснилось, что этот путь совершенно бесперспективен, так как он не обеспечивал должного уровня образования[40].

Приезжавшие в столицу женщины встречали поддержку и помощь со стороны некоторых профессоров, в том числе известного анатома В. Грубера, «разрешившего им заниматься в анатомическом театре Академии и держать экзамен, который они сдавали успешно, несмотря на то, что Грубер задавал им вопросы на латинском языке». Эти факты быстро стали достоянием общественности[41].

Кроме Петербурга, женщины были допущены к практическим занятиям по анатомии и в Казани. Профессор П.Ф. Лесгафт даже предоставил в Совет университета «проект допущения на факультет женщин, имеющих диплом от мужской или женской гимназии», причем тем из них, кто выдержал окончательный экзамен в мужской гимназии, предоставлялось право слушать все 5 курсов вместе со студентами и по окончании получать звания лекаря, а тем, кто имел диплом лишь женской гимназии — 4 курса.

В этих условиях, когда никто не верил заявлениям министерства, когда столица наполнилась женщинами, желающими учиться, и почта приносила прошения, не останавливаясь ни на минуту, когда в общественном мире все больше крепла уверенность, что «брожение мыслей» среди женщин может быть остановлено только основательным, систематическим обучением, правительство обратилось в Советы университетов, надеясь получить в их лице верных союзников. Однако этим надеждам не суждено было оправдаться. Отвечая на вопрос о том, насколько женщины «способны к медицинскому образованию», медицинские факультеты университетов были удивительно единодушны: «... представляя самому опыту разрешения вопроса, насколько лица женского пола могут быть признаны способными к занятиям медицинской практикой, факультет полагает, что не может быть никаких препятствий к допущению женщин к ... высшему медицинскому образованию», – сообщал самый консервативный тогда Дерптский университет. Схожим образом высказались и другие Советы[42].

Ответ Министерства народного просвещения последовал незамедлительно: «Необходимо, чтобы... было соблюдено условие, Высочайше постановленное в Совете министров 14-го января 1871 г. ..., именно, чтобы женские... курсы в университетах были отделены от курсов для студентов»[43].

Выполнение данного требования достигалось за счет того, что женщинам «лекции читались отдельно от студентов, в тех же аудиториях, но в различные часы», практические занятия слушательниц «происходили в отдельных помещениях, куда студентам вход строго был воспрещен», а возможные разговоры и поклоны между теми и другими при встрече в коридорах пресекались инспектрисами[44].

Вскоре и такое соседство учащихся обоих полов показалось противникам совместного образования слишком близким. Курсы, сменившие в марте 1876 г. свое название на «женские врачебные», были отделены от Академии и переведены в Николаевский военный госпиталь.

В последующие годы женское высшее образование развивалось исключительно как специальное, причем с ростом влияния курсов, рос и авторитет сторонников раздельной системы обучения в высшей школе, которые могли противопоставить своим оппонентам не отвлеченные умозаключения или иностранные примеры, а свой, весьма продуктивный опыт.

Первый опыт совместного образования в высшей школе России был кратковременным (1859 – 1863 гг.). Но закрытие для женщин дверей университетов не привело к победе защитников старых устоев.

Идея совместного обучения находила в последующем (1864 - 1904 гг.) поддержку и среди публицистов, и среди профессорско-преподавательского состава, и среди студенчества. Однако кардинальных изменений в осуществлении этой идеи за четыре десятилетия не произошло. Женщины все так же продолжали обходить университеты, направляясь на курсы, что вполне устраивало значительную часть высшего чиновничества, занимавшегося «переустройством» системы народного образования страны[45].

В конце 1904 г. обстановка в стране значительно ухудшилась, недовольство охватило практически все слои населения. На волне всеобщего политического подъема женщины начали новую «атаку» на университеты. Попытки склонить на свою сторону Министерство народного просвещения, используя традицию прошений, сочетались с усиленной работой по формированию благоприятного общественного мнения[46].

Став вольнослушательницами, женщины оказались в каком-то подвешенном состоянии. «Выполняя ту же самую работу, как и студенты, ... и давая все доказательства полной успешности своей работы», они, тем не менее, как и вольнослушатели, не имели право сдавать экзамены, получать зачеты по практикумам и приобретать университетские свидетельства.

Но это не смущало первых слушательниц, веривших в скорое появление «дополнительных узаконений», благодаря которым они смогут окончательно утвердиться в университет. Благоприятным для себя фактором женщины считали и то, что прием их происходил без учета главного условия, совершенно необходимого при зачислении посторонних слушателей - «определенное общественное положение и занятие». Практически все из поступивших в университеты в 1905 г. женщин, были недавними выпускницами различных средних учебных заведений. Так, например, в Казанском университете было[47] только «одно лицо, имеющее звание начальной учительницы и одно фельдшерицы».

Не имея возможности стать полноправными студентками, женщины окончательно свыклись со своим «особым» положением. Этому способствовала и умеренность в поддержке министерства. На совещании начальников высших учебных заведений, проходившем в апреле 1907 г. в связи с «чрезмерной переполненностью университетов» было решено всех «мужчин, имеющих право поступать в высшие учебные заведения ... пока есть место, зачислять в студенты, а не имеющих такого права, как общее правило — не допускать в университеты. В качестве же вольнослушателей - допускать только женщин, так как студентами они по закону быть не могут». Министерство, смирившись со сложившейся ситуацией, предполагало сохранить все как есть до момента принятия университетского устава.

Доступ женщин в университет во время политической «оттепели» середины XIX века привел к активизации сторонников и противников этой меры. Дискуссии продолжились и в начале XX столетия, когда «ученая женщина» стала уже обыденным явлением общественной жизни. Основное внимание в них уделялось теперь вопросу о допустимости совместного обучения, о последствиях его введения.

Уступая общественному мнению, но, не желая вкладывать денежные средства в высшее образование, свой путь решения проблемы предложили правительственные круги, согласившиеся на создание специальных женских курсов. Последние, однако же, не могли вобрать в себя всех желавших получить диплом и не отражали всю полноту имевшихся в обществе взглядов на формы высшего женского образования, одной из которых являлась система сообучения[48].

В 1905 г., получив автономию на волне всеобщего политического подъема, Советы университетов сочли возможным осуществлять прием женщин в качестве вольнослушательниц. Учебные заведения, построенные по принципу совместного обучения, открывались также общественными организациями и частными лицами[49].

Министерство народного просвещения было вынуждено смириться с новыми веяниями. Даже с наступлением реакции, несмотря на предпринятую руководителем ведомства А.Н. Шварцем в мае 1908 г. попытку закрыть перед женщинами двери высших мужских учебных заведений, начавшие обучение все же получили возможность его завершить.

В ходе первой мировой войны, в условиях нехватки образованных кадров, царское правительство окончательно признало право женщин на обучение в университетах[50].

Не оставались в стороне от обсуждаемого вопроса и политические лидеры. Но, несмотря на продолжительность споров, ни сторонниками, ни противниками совместного обучения не было выработано единых подходов в отношении этой системы. Даже представители одной и той же политической партии по-разному смотрели на возможность допущения в университет «лиц женского пола». Причины такой разобщенности коренились в специфике самой проблемы. Слишком близко она соприкасалась с личными интересами и семейными традициями спорящих сторон, а в ряде случаев становилась удобным поводом для реализации разного рода политических амбиций. Все это означает, что позиция оппонентов за и против высшего женского образования, а также по вопросу о совместном обучении, ни в коей мере не определялась их политическими взглядами или партийной принадлежностью[51].

Следует также отметить, что в своих бесконечных спорах и сторонники, и противники системы сообучения явно преувеличивали последствия ее введения. Реальное воплощение в жизнь системы совместного обучения полов на высшей ступени образования, как в частных, так и в государственных учебных заведениях показало, что ни краха устоев общества, ни особого благотворного влияния на них не происходило. Решая, является ли совместное образование «благом» или «злом» для общества, семьи и отдельного человека, дискутировавшие стороны часто забывали прислушаться к голосу самих женщин, которые вопреки всем бюрократическим препонам и встречавшемуся непониманию, пробивали своей настойчивостью и целеустремленностью путь в мужские высшие учебные заведения и достойно прошли его — от вольнослушательницы до студентки.

Новый этап в истории женского высшего образования начался в 1918 г., когда был законодательно закреплен в качестве единственно возможного принцип совместного обучения.

Специфика обучения женщин в институтах была такова, что первые годы они находились в некоем вакууме, так как общения с женщинами по учебным темам было не принято, да и личные темы обсуждать со студентками студенты-мужчины не желали, так высок был уровень шовинизма в русском обществе. Женщина воспринималась как существо домашнее, обязанное рожать и воспитывать маленьких детей, блюсти очаг и вести домашнее хозяйство. Ученая женщина воспринималась как нечто инородное в обществе, и потому студенткам не давали полноценно участвовать в учебном процессе, запрещали ходить на лекции, устраивали комиссии с целью разобраться в вопросе необходимости женского образования. Несколько раз высшее женское образование пытались запретить. Наиболее просто право на высшее образование далось женщинам в сфере медицины – они становились акушерками и повитухами, что было удобно для медицины того времени, поэтому их допускали в анатомический театр и на специальные занятия по фармацевтике и медицине. Так же женщин допускали в педагогическому образованию и сельскохозяйственным специальностям, так как они могли становиться классными дамами и преподавателями в сельских школах. Сложнее дело обстояло с юридическим образованием, философским и филологическим, математическим. Только в конце XIX столетия женщины получили широкий доступ к подобным специальностям. Особое внимание нужно уделить специальным женским курсам и университетам – в них обучались только женщины, проходя курсы обучения, аналогичные университетам «с мужским уклоном».

Глава II. Высшее женское образование в сфере Сельского хозяйства

В конце XIX века власти предосудительно относились к женскому профессиональному образованию как к таковому. Сельскохозяйственных учебных заведений – низших школ, специальных училищ, а также высших учебных заведений: институтов, академий и курсов – было крайне недостаточно.

В мае 1869г. три женщины Е.Федорова, М. Федорова и Ю. Лермонтова обратились к руководству Петровской сельскохозяйственной академии в Москве с просьбой разрешить им слушать специальные лекции наравне с мужчинами. Но министры государственных имуществ А.А. Зеленый и народного просвещения граф Д.А. Толстой отказали им.

Спустя почти 20 лет известнейший в России ученый-агроном, профессор сначала Петровской академии, а затем Петербургского университета, председатель Ученого комитета министерства земледелия и государственных имуществ И.А. Стебут решительно выступил за развитие сельскохозяйственного образования и распространении сельскохозяйственных знаний. В 1891г. Стебут высказал свое особое мнение об организации высшего сельскохозяйственного образования в России Высочайшей утвержденной комиссии по этому вопросу. Стебут утверждал, что надо развивать систему специальных учебных сельскохозяйственных заведений, а не открывать факультеты при университетах, подчеркивая важность создания при специальных учебных заведениях станций для изучения разнообразных сельскохозяйственных районов в России, для связи науки с производством и для распространения сельскохозяйственных знаний.

Особое место И.А.Стебут уделял женскому сельскохозяйственному образованию. Он говорил: «Женское сельскохозяйственное образование должно проложить интеллигентным женщинам путь в аграрную экономику».

В ноябре 1889г. Стебут на праздновании 35-летнего юбилея своего служения сельскому хозяйству отмечал: «Без женщины, без известным образом воспитанной и образованной женщины, без женщины с некоторым специальным образованием, без интеллигентной матери, которая воспитала бы русского интеллигента в любви к сельскому хозяйству – нашему сельскому хозяйству крайне трудно выйти на надлежащую дорогу». А в 1890г. Стебут на заседании секции по сельскохозяйственному образованию I съезда русских деятелей по техническому и профессиональному образованию заявил, что возможность для русской интеллигентной женщины получить сельскохозяйственное образование была бы важна для успехов русского сельского хозяйства.

Уже через пару лет И.А.Стебут опубликовал статью под названием «Нуждается ли русская интеллигентная женщина в специальном сельскохозяйственном образовании?» Указывая на тяжелое положение женщины в крестьянском хозяйстве, на полное отсутствие женщины в роли управляющей в частновладельческих хозяйствах, на бегство из деревни людей вообще, интеллигенции в особенности и интеллигентных женщин в частности, Стебут требовал создания системы женского сельскохозяйственного образования, тесно связанного с практическим обучением. Он считал, что «спрос на интеллигентные силы с сельскохозяйственным образованием со стороны улучшения положения нашего сельского хозяйства громаден! Желаете поддержать деревню и сельское хозяйство – поддержите деревенское воспитание и женское сельскохозяйственное образование».

В 1891г. в Петербурге по инициативе Стебута было создано «Общество для содействия женскому сельскохозяйственному образованию». По всей России были открыты различные низшие и средние сельскохозяйственные заведения, куда были допущены женщины. В это время сильно возросла потребность в специалистах сельского хозяйства различного профиля. Это привело к тому, что сначала министерство сельского хозяйства и государственных имуществ, а затем и государственное казначейство стало материально поддерживать женское сельскохозяйственное образование, что в целом противоречило линии властей, традиционно запрещавших приобретение специальных знаний и дипломов женщинами. Стебут выделял две основные цели получения сельскохозяйственного образования для женщин: для заработка и для своего частного хозяйства.

В 1898 г. «Общество для содействия...» опубликовало специальный сборник с грифом департамента земледелия министерства земледелия и государственных имуществ. В министерстве пришли к мысли, что «в деле устройства женского сельскохозяйственного образования не может быть существенных различий от такого же образования для мужского пола и что поэтому для женщин, составляющих половину сельского населения, могли бы быть устраеваемы учебные заведения приблизительно тех же типов, что и для мужчин, но с преобладанием в курсе обучения чисто женских отраслей труда...»[52]. Сельское хозяйство «... есть та именно область, в которой женский труд половины русского населения наиболее необходим и производителен, а потому нельзя отнестись иначе, как с большим сочувствием, к разным предположениям по устройству женского агрономического образования»[53].

В 1900 г. «Общество для содействия…» открыло под Москвой женские сельскохозяйствен­ные курсы в Саратове при Мариинском училище и в Киеве – свои курсы, в октябре 1901 г. обратилось в 29 губернских земств с просьбой о помощи, выдвинуло требование преподавать сельскохозяйственные предметы в женских институтах и на курсах. Общество тесно сотрудничало с Императорским сельскохозяйственным музеем в петербургском Соляном городке. Оно открыло для женщин сельскохозяйственные курсы при Ботаническом саде, которые проводили свои занятия в Сельскохозяйственном музее.

В 1901 г. Стебут добился созыва специального совещания при министерстве земледелия и государственных имуществ. Совещание разработало план, по которому «... наиболее своевременным оказывается учреждение женского сельскохозяйственного института, т.е. такого сельскохозяйственного учебного заведения, которое при трехлетнем курсе преподавания основных и сельскохозяйственных предметов с соответствующими практическими занятиями давало бы возможность русской интеллигентной женщине, получившей среднее образование, приобрести научно обоснованные сельскохозяйственные знания для применения этих последних в занятии практическим сельским хозяйством. Затем, в целях сельскохозяйственного образования женщины для научной и педагогической деятельности представлялось желательным устройство агрономических отделений при высших женских курсах. Наконец, для подготовки преимущественно к соответствующей практической сельскохозяйственной деятельности признается полезным устройство женской сельскохозяйственной школы повышенного типа...».[54]

В 1904 г. Министерством земледелия и государственных имуществ 8 мая был утвержден Устав Общества, а 8 сентября «Обществу для содействия...» (И.А.Стебуту) при содействии члена российского императорского дома принцессы Евгении Максимилиановны Ольденбургской удалось основать в Петербурге женские сельскохозяйственные курсы, а позже также Каменноостровские агрономические курсы, тоже доступные для женщин.Однако открытию женских Стебутовских курсов предшествовала острая общественная борьба. Группа видных российских агрономов: Д.Н.Прянишников (ученик И.А.Стебута), А.Н.Сабанин, А.Г.Дояренко и др. – предлагала решить вопрос о развитии высшего сельскохозяйственного образования просто – по примеру Германии, Франции, Швейцарии, Америки, Японии и других стран. А это значило создать при университе­тах специальные сельскохозяйственные факультеты (университеты) и кафедры, использовать в интересах аграрной сферы огромный научный потенциал существовавших в России университетских центров.

И.А. Стебут еще раньше категорически возражал против этого. К нему присоединились Н.П.Долгова и профессор Г.Ф.Морозов. Они предложили совсем иное решение проблемы. Формально, они опасались, по словам Стебута, что в общих университетах «дело сельского хозяйства могло бы совершенно затеряться»[55]. В действительности же они, вероятнее всего, боялись формализма министерства народного просвещения. А главное – в казенных университетах не нашлось бы места женщинам. Эта группа ученых, вслед за теми, кто в 1897 г. составил проект женского сельскохозяйственного института, предложила создавать общественные женские сельскохозяйственные курсы вблизи университетских центров, чтобы воспользоваться их научной поддержкой и сильными научными кадрами, применять на практике их высокий общетеоретический потенциал, но быть независимыми, ориентироваться только на нужды российского сельского хозяйства. Точка зрения Стебута победила. Петербургские женские сельскохозяйственные курсы были открыты. Вскоре они стали высшими. В честь заслуг Стебута была отчеканена именная медаль, а курсы стали называться Стебутовскими.

Итак, в начале XX в. женское сельскохозяйственное образование в России открыло как бы «новый фронт», готовя специалистов-практиков для всех отраслей сельского хозяйства. Получив глубокие научные и теоретические знания, практические умения, а некоторые – и дипломы «ученых агрономов», интеллигентные женщины приобретали не только средства к существованию, но и общественное признание, «точку опоры» в жизни.

Таким образом, в начале XX в. женское сельскохозяйственное образование стало существенной и неотъемлемой частью жизни русского общества. Движение охватило не одну сотню людей, привлекло к себе пристальное внимание властей и общественности, вошло в повседневную практику.

Заключение

На проявившееся во второй половине XIX века стремление женщин к высшему образованию оказывала влияние совокупность причин: психологических, экономических и демографических. В каждом отдельном случае они, безусловно, приобретали свою специфику: то, что решающим образом влияло на выбор занятий одной девушкой, для другой могло иметь лишь косвенное значение. Однако для всей группы женщин - представительниц высших слоев российского общества главными являлись именно экономические причины, вызванные серьезными сдвигами в хозяйстве страны (прежде всего, помещичьем), произошедшими во второй половине XIX века.

Новый этап в истории женского высшего образования начался в 1918 году, когда был законодательно закреплен в качестве единственно возможного принцип совместного обучения.

В советское время женщины обострили борьбу за свои права и за полноценное образование. Классовый подход в исследовании «женского вопроса» был применен еще А.М. Коллонтай в книге «Социальные основы женского вопроса». Книга, написанная наспех в сугубо политических целях – Коллонтай хотела приурочить ее выпуск к открытию Первого Всероссийского женского съезда, созываемого феминистками и тем самым продемонстрировать позицию социал-демократов, – определила основные подходы к исследованию женской темы в советской науке последующих лет.

В наше время женский вопрос решен в сторону уравнения женщин в правах с мужчинами. Современная женщина имеет право получить образование наравне с мужчинами, в тех же ВУЗах, работать в одной сфере с ними. Благодаря развитию женской темы в истории женского вопроса появились явные сдвиги в сторону уравнения женщин с мужчинами в образовательных правах. В советское время женщина получила возможность получать образование наравне с мужчиной, не отставая от него ни в одной сфере.

Список источников и литературы

Источники:

1. Ковалевский М. Высшее женское образование // Вестник Европы. – 1911– № 6.
2. О женских врачебных курсах // Женское образование. – 1886. – № 1.
3. Покровская М.И. О высшем женском образовании в России / М.И.Покровская. – СПб., 1906.
4. Стоюнин В.Я. Образование русской женщины // Исторический вестник. – 1883. – Т. 12.
5. Сурин П.Ф. Женское сельскохозяйственное образование в России // Сб. статей по вопросам женского сельскохозяйственного образования. – СПб., 1905.
6. Шабанова А.Н. Женские врачебные курсы // Вестник Европы. – 1886. № XXI (январь).
7. Шабанова А.Н. Женское врачебное образование в России // Труды 1-го Всероссийского съезда по образованию женщин. - СПб., 1914.
8. Женский медицинский институт и женские врачебные курсы // Вестник Европы. – 1903. – VIII.
9. Стебут И.А. Сельскохозяйственное знание и сельскохозяйственное образование // Сборник статей. – СПб., 1889.
10. Стебут И.А. Женское сельскохозяйственное образование. – М., 1902.
11. Артемьева М. Женщина и наука // Женское образование. – 1876.– № 7.
12. Сборник сведений по сельскохозяйственному образованию. Вып. 1. Женское образование. – СПб., 1898.
13. Волконский С.Н. Высшее образование женщин в России // Образование. – 1893. -№ 7-12;
14. Вольнослушательница петербургского университета. К вопросу о положении вольнослушательниц // Союз женщин. – 1908. – № 7-8;
15. Гнейст Р. О совместном обучении мальчиков и девочек и о высшем образовании женщин // Женское образование. – 1878. – № 3.
16. Ашевский С. Русское студенчество в эпоху 60-х годов. (1855 – 1863) // Современный мир. – 1907. – №7.
17. Дюринг Е. Высшее женское образование и университеты. – СПб., 1892.
18. Филиппов А. Мысли Дюринга о высшем образовании женщин / / Друг женщин. – 1884. – № 1.
    

Литература:

1. Веременко, В.А. Женщины в русских университетах / В.А. Веременко – СПб.: 2004. –148 с.
2. Иванов А.Е. Студенчество России конца XIX – начала ХХ вв.: социально-историческая судьба / А.Е.Иванов – М.: РПЗ, 1989.
3. Репина Л.П. Гендерная история сегодня: проблемы и перспективы // Альманах гендерной истории. Адам и Ева. – СПб., 2003.
4. Юкина И.И. История женщин России / И.И.Юкина – СПб.: Алетейя, 2003 – 232с.
5. Пушкарева Н.Л. Гендерный подход в исторических исследованиях. // Н.Л Пушкарева – Вопросы истории. 1998 – № 6. 

[1] Юкина И.И. История женщин России / И.И.Юкина – СПб.: Алетейя, 2003. – С. 15

[2] Веременко В.А. Женщины в русских университетах /В.А. Веременко – СПб.:, 2004. – С. 27

[3] Волконский С.Н. Высшее образование женщин в России // Образование. – 1893. – № 7-12; Вольнослушательница петербургского университета. К вопросу о положении вольнослушательниц // Союз женщин. – 1908. – № 7-8; Гнейст Р. О совместном обучении мальчиков и девочек и о высшем образовании женщин // Женское образование. – 1878. – № 3.

[4] Веременко В.А. Женщины в русских университетах. – СПб., 2004. – С. 29.

[5] Там же. – С. 30

[6] Веременко В.А. Женщины в русских университетах. – СПб., 2004. – С. 31

[7] Иванов А.Е. Студенчество России конца 19 – начала 20 вв.: социально-историческая судьба. – М.: РПЗ, 1989. – С. 120.

[8] Стоюнин В.Я. Образование русской женщины // Исторический вестник. – 1883. – Т. 12.

[9] Там же.

[10] Сватиков С. Русская студентка в прошлом и настоящем // Мир женщины. - 1914. - №9. – С. 10-11.

[11] Там же. – С. 10-11.

[12] Иванов А.Е. Студенчество России конца XIX – начала XX вв.: социально-историческая судьба. – М.: РПЗ, 1989. – С. 124.

[13] Пушкарева Н.Л. Гендерный подход в исторических исследованиях. // Вопросы истории. 1998 – № 6. – С. 212.

[14] Сватиков С. Русская студентка в прошлом и настоящем / / Мир женщины. - 1914. - №9. – С. 12

[15] Там же. – С. 14

[16] Иванов А.Е. Студенчество России конца XIX – начала XX вв... – С. 129.

[17] Сватиков С. Русская студентка в прошлом и настоящем / / Мир женщины. - 1914. - №9. – С. 12.

[18] Веременко В.А. Женщины в русских университетах. – СПб., 2004. – С. 56.

[19] Там же. – С. 57

[20] Ашевский С. Русское студенчество в эпоху 60-х годов. (1855 - 1863)// Современный мир. - 1907. - №7.

[21] Там же. С. 13.

[22] Ашевский С. Русское студенчество в эпоху 60-х годов. (1855 - 1863) // Современный мир. – 1907. – №7.

[23] Стоюнин В.Я. Образование русской женщины / / Исторический вестник. – 1883. – Т. 12.

[24] Веременко В.А Указ. соч. – С. 48.

[25] Стоюнин В.Я Указ. соч. – Том 12.

[26] Веременко В.А. Указ. соч. – С. 56.

[27] Дюринг Е. Высшее женское образование и университеты. – СПб., 1892. – С. 72.

[28] Покровская М.И. О высшем женском образовании в России. – СПб, 1906.

[29] Там же.

[30] Веременко В.А. Указ. соч. – С. 59.

[31] Дюринг Е. Указ. соч. – С. 78.

[32] Филиппов А. Мысли Дюринга о высшем образовании женщин // Друг женщин. – 1884. – № 1.

[33] Там же.

[34] Филиппов А. Мысли Дюринга о высшем образовании женщин / / Друг женщин. - 1884. - № 1.

[35] Веременко В.А. Указ. соч. – С. 80.

[36] Иванов А.Е. Указ. соч. – С. 109.

[37] Ковалевский М. Можно ли закрывать женщинам доступ в университеты? //Союз женщин. - 1908. - №7-8.

[38] Там же.

[39] Иванов А.Е Указ. соч. – С. 114.

[40] Иванов А.Е. Указ. соч. – С. 117.

[41] Иванов А.Е. Указ. соч. – С. 119.

[42] Веременко В.А. Указ. соч. – С. 126.

[43] Веременко В.А. Указ. соч. – С. 126.

[44] Гнейст Р. О совместном обучении мальчиков и девочек и о высшем образовании женщин // Женское образование. – 1878. – № 3.

[45] Веременко В.А. Указ. соч. – С. 127

[46] Покровская М.И. О высшем женском образовании в России. – СПб., 1906. – С. 48

[47] Там же. – С. 49

[48] Покровская М.И. О высшем женском образовании в России. – СПб., 1906. – С. 51

[49] Иванов А.Е. Указ. соч. – С. 122

[50] Там же. – С. 124

[51] Куницкий В. Наука и женщины. По поводу г. Дом / / Женское образование. - 1883. - № 1.

[52] Сборник сведений по сельскохозяйственному образованию. – Вып. 1. Женское образование. – СПб., 1898. – С. I.

[53] Там же. – С. XXIV.

[54] Стебут И.А. Женское сельскохозяйственное образование. – М., 1902. – С.3.

[55] Стебут И.А. Сельскохозяйственное знание и сельскохозяйственное образование. – С. 47.