Справочная информация
Исторические проекты

Зварцев И. А.

Переломные точки русской истории

Введение

История Гражданской войны в России содержит множество ключевых моментов, иной исход которых мог бы круто изменить дальнейшую историю страны. Часть подобных противоречивых, а зачастую и парадоксальных с точки зрения современного человека эпизодов широко известна, другие ещё только ждут исследования.

Особенно богаты подобными противоречиями события, происходившие в 1918 – 1920 годах на востоке страны, в частности и в Сибири. Наличие многочисленных "белых пятен" в изучении событий Гражданской войны на территории Сибири, связанных с деятельностью адмирала А.В. Колчака, делает предложенную тематику исследования особенно актуальной для изучения в наши дни.

Цель работы – изучение Гражданской войны в Сибири и личности адмирала Александра Васильевича Колчака (1874 – 1920гг.). В число задач входит следующее:

-         Занятия адмирала наукой до 1910 года.

-         Период службы на Балтике и на Чёрном море. Проблема политических взглядов адмирала Колчака.

-         Рабочий вопрос (с позиций советской историографии).

-         Террор контрразведки. Проблема объективности расправ.

-         Проблема военно-полевых судов.

-         Внутреннее состояние в Сибири. "Чехарда" властьимущих.

-         Взаимодействие с интервентами.

Рассмотрение основных задач проходит по двум периодам: до 18 ноября 1918 года и с 18 ноября 1918 года по 7 февраля 1920 года. Переходным моментом является изучение внутреннего состояния в Сибири и взаимодействия с интервентами (страны Антанты).

Предмет и объект исследования в данной работе определяются следующим образом. Предмет - изучение истории Сибири в 1917 – 1920гг. Объект - основные проблемы, выделенные в круг задач заявленной тематики исследования.

При написании работы исследован круг источников официального и неофициального происхождения. К первым относятся материалы заседаний Чрезвычайной следственной комиссии, которые проходили с 21 января по 6 февраля 1920 года; ко вторым – воспоминания А.В. Книпер и дневник А. Будберга. Необходимо рассматривать данные источники в комплексе, т.к. барон Будберг лучше отображает внутреннюю картину событий, происходящих в то время в сибирском регионе. Анна Васильевна Книпер ближе знала Александра Васильевича и даёт такую же точную картину происходящего, как и сам адмирал в протоколах допросов Чрезвычайной следственной комиссии. В их повествованиях практически нет различий, что говорит о близости или о совпадении их мнений по поводу происходивших событий.

Материалы заседаний Чрезвычайной следственной комиссии опубликованы в двух книгах: "Арестант пятой камеры" (1990) и "А.В. Колчак – последние дни жизни" (1991). Допрос доведён до периода диктатуры Колчака, он даёт автопортрет адмирала, историю возникновения колчаковской диктатуры, ряд характерных черт колчаковщины, но не даёт её исчерпывающей картины. Угроза захвата Иркутска оставшимися белогвардейцами вынудила Ревком расстрелять адмирала в ночь с 6 на 7 февраля 1920 года вместо отправки на суд в Москву.

Дневник барона Алексея Будберга, члена колчаковского правительства, опубликован в сборнике "Дневник белогвардейца" (1991). В нём описываются события с 5 апреля 1918 года по 31 октября 1919 года, особое внимание уделяется внутреннему состоянию в Сибири, постоянной борьбе за власть и "чехарде" властьимущих.

Воспоминания А.В. Книпер об адмирале опубликованы в книге "Милая, обожаемая моя Анна Васильевна…"(1996). Анна Васильевна оставила об Александре Колчаке очень тёплые отзывы. Она пишет о его отце Василии Ивановиче, о знакомстве с будущим адмиралом осенью 1915 года, о его службе на Балтийском и Чёрном морях, о их встрече в Харбине весной 1918 года и доводит их вплоть до расстрела Александра Васильевича.

Все перечисленные источники дают достаточно полную и объективную информацию. На них не лежит отпечаток идеологии, не прослеживается стремление утаить что-либо.

Кроме источников при написании работы использован ряд монографий с 1980 по 2005 годы издания. Советские историки большое внимание уделяли военным победам РККА, анализу теоретического наследия В.И. Ленина, героической борьбе большевистского подполья и т.д.

Двухтомник "Гражданская война в СССР" (1980г.), под общей редакцией доктора исторических наук, профессора Н.Н. Азовцева, рассказывает о событиях, связанных с борьбой большевизма против внешней и внутренней контрреволюции. Повествуется о триумфальном шествии советской власти, начале создания РККА, отражении нашествия германского империализма и срыве открытой интервенции Антанты. Широко показано, как большевики в тяжёлых условиях сумели сплотить трудящиеся массы. Отражены решающие победы Красной армии, крах войск Колчака, Деникина, Юденича, Врангеля. Подводятся итоги войны, говорится об их влиянии на основные тенденции исторического развития, на мировой революционный процесс.

Сборник "Из истории интервенции и Гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке 1917 – 1922гг" под редакцией доктора исторических наук Ю.И. Кораблёва и кандидата исторических наук В.И. Шишкина вышел в свет в 1985 году. В нём содержатся статьи, которые посвящены идейному наследию В.И. Ленина, борьбе против Белого движения и интервентов. Отражена роль большевистского подполья и партизанского движения, описано состояние экономики и культуры.

После распада СССР в 1991 году меняется характер работ, посвящённых тематике Гражданской войны. Идёт попытка отобразить в научной литературе раскол общества, воссоздать чёткую картину и последовательность событий, их предпосылки и итоги.

Сборник "Гражданская война в России: перекрёсток мнений" под редакцией члена-корреспондента РАН Ю.А. Полякова кандидата исторических наук Ю.И. Игрицкого 1994 года издания содержит сведения о расколе общества в годы Гражданской войны, о становлении советской власти в центре и на местах, о последствиях и наследии войны. Кроме того, приводятся отзывы современников (русских, англичан и немцев) о событиях периода 1917 – 1920гг.

В книге "Гражданская война в России: катастрофа Белого движения в Сибири" (2005) отражена чёткая последовательность событий, прослеживается описательный характер для создания общей картины происходящего. Отображены причины поражения армий А.В. Колчака глазами современников, дабы воссоздать в общих чертах жизнь Сибирского региона в то время.

Тем самым, рассмотрев круг основных источников и монографий, можно перейти к более подробному проблемному исследованию личности А.В. Колчака и событий Гражданской войны на территории Сибири, наибольший интерес из которых представляет проблема террора контрразведки и военно-полевых судов.

  1. Деятельность адмирала А.В. Колчака до 18 ноября 1918 года.

1.1. Занятия наукой до 1910 года по материалам заседания Чрезвычайной следственной комиссии от 21 декабря 1920 года.

Адмирал Колчак известен не только как противник Советской власти, но и как талантливый полярный исследователь, активно занимающийся наукой.

В 1900 году Александр Васильевич был произведён в лейтенанты. Во время своего первого большого плавания из Кронштадта во Владивосток он занимался специальными работами "по океанографии и гидрологии."1[1; 245] С этого времени Колчак "начал заниматься научными работами"2[4;66], в частности, изучал южно-полярные страны.

Будущего адмирала очень интересовала серная часть Тихого океана в гидрологическом отношении. В сентябре Колчак ушёл на броненосце "Петропавловск" в Средиземное море, во время которого "получил предложение барона Толля принять участие в Северной полярной экспедиции, в качестве гидролога."3[4; 67]. Во время поездки в Норвегию он занимался у Ф. Нансена, который был другом Толля и научил Колчака работать по новым методам. В 1900 – 1902 гг. экспедиция изучает п-ов Таймыр, Ново-Сибирские о-ва и о. Котельный. Весной 1902 года барон предпринял, отделившись от экспедиции, изучение земли Беннетта, во время которого погиб. Александр Васильевич руководит специальной экспедицией, посланной на розыски барона. В 1903 году экспедиция высадилась на о. Беннетта. Были найдены коллекции, научные документы, геологические инструменты пропавшей экспедиции, проверены Ново-Сибирские острова, и факт гибели барона Толля стал несомненным. После этого Колчак остановился в Иркутске, Здесь он получил сведения о начале войны с Японией и отправился в Порт-Артур, куда прибыл в марте месяце.

Осенью 1905 года Александр Васильевич получил в Географическом обществе "высшую награду за свои последние экспедиции – большую Константиновскую золотую медаль."4[1; 253]

В 1908 г. начальник главного гидрографического управления Вилькицкий предложил ему организовать экспедицию для "исследования Северо-восточного морского пути из Атлантического океана в Северный океан вдоль берегов Сибири."5[4;79] Экспедиция должна была состояться на стальных судах ледокольного типа. Решено было построить два ледокольных судна – "Таймыр" и "Вайгач". Весной 1910 года главным гидрографическим управлением была поставлена задача экспедиции – пройти Берингов пролив и обследовать его район. Основным пунктом "для съёмок и больших астрономических наблюдений служил мыс Дежнёва."6[1; 260] Экспедиция была хорошо оборудована относительно картографических работ. Колчак же работал главным образом по океанографии и гидрологии.

Зимой 1910 года Александр Васильевич работал в морском генеральном штабе над деталями новой судостроительной программы и её реализацией, т.е. подготовкой Балтийского флота к войне. Ему приходилось принимать участие в манёврах и разрабатывать их. Таким образом, он "находился в тесной связи с Балтийским флотом."7[1; 261] В 1912 году адмирал Н.О. фон Эссен ходатайствовал о переводе Колчака на действующий флот. С этого момента начинается новый этап в жизни будущего "Верховного правителя".

1.2.         Служба на Балтике и на Чёрном море. Проблема политических взглядов адмирала.

Подробного рассмотрения заслуживает период службы Александра Васильевича на Балтийском и Чёрном морях в годы Первой мировой войны.

В 1912 г. Колчак "ушёл из морского генерального штаба и поступил в минную дивизию командиром эскадренного миноносца "Уссуриец"8[1; 261] После этого, примерно в 1913 году он стал флаг-капитаном в штабе Эссена по оперативной части и командиром эсминца "Пограничник", который состоял в распоряжении Николая Оттовича. На допросе Колчак подчёркивает, что "в этом году все признаки военно-политической атмосферы чрезвычайно сгустились. Для всех была ясна близость войны."9[4;82] Кроме того, Воеводский задержал новую судостроительную программу на два года. Причиной этого была "прежде всего, сама организация морского министерства и главным образом его технических отделов, с их страшной канцелярщиной и волокитой."10[1; 262] Таким образом, с начала 1914 года на Балтике шла усиленная работа по утверждению программ стрельбы, подготовке минных учений, т.к. война казалось всё более и более приближающейся. Эссен совместно с Колчаком разработали план, согласно которому "в наиболее узкой части Финского залива, между Паркалаудом и Наргеном, выставить сильное минное поле, которое защищалось бы наличными силами флота."11[1; 263] Флот имел задачу – обеспечить восточную часть Финского залива от проникновения туда судов противника. Минные и подводные лодки должны были мешать операциям противника, пользуясь балтийским плацдармом.

После этого нужно было немедленно составить "инструкции, распоряжения и сигналы, выставить минные заграждения, составить особый отряд минных заградителей, - одним словом, привести всё в такое состояние, чтобы всё могло быть выполнено по первому сигналу."12[1; 263]

Было решено поставить 8 линий минных заграждений, не ожидая приказа из Петрограда. Телеграмма о их постановке была получена уже после осуществления этой операции, за несколько часов до объявления войны.

Все выходы в море, которые совершал противник в первые два месяца войны были чрезвычайно пассивными, из-за того, что немцы "были отвлечены английским флотом в Немецком море и ограничивались только слабым наблюдением за нами."13[4; 85] Тогда Балтийский флот по инициативе Колчака, санкционированный Эссеном, переходит к минным операциям в немецких водах. Осуществлен проход через о. Бронхольм до Карколи, где были поставлены минные заграждения под новый 1915 год. Весной этого же года Колчак с 4-мя эсминцами поставил минные заграждения в Данцигской бухте. Главной трудностью было провести корабли через льды, но Колчак успешно справился с этой задачей.

Достаточно полный словесный портрет Александра Васильевича даёт в своих воспоминаниях А.В. Книпер. Она запомнила стремительную походку и энергичный шаг каперанга. "Не заметить Александра Васильевича было нельзя – где бы он не был, он всегда был центром. Он прекрасно рассказывал, и, о чём бы ни говорил – даже о прочитанной книге, - оставалось впечатление, что всё это им пережито."14[5; 74]  

Осенью 1915 года адмирал Трухачёв, командующий минной дивизией, которая защищала Рижский залив – заболел, и Колчак вступил, по предложению Эссена, в командование ею. В это время группа эсминцев во главе с линкором "Слава" под командованием А. Колчака при взаимодействии с командующим 12 армией Радко-Дмитриевым, помогла освободить от немцев Кеммерн и Ригу, после чего в тылу у противника на Рижском побережье был высажен десант. После этого была проведена минно-заградительная операция у Либавы и Мемеля, но она прошла не совсем гладко, т.к. подорвался один из миноносцев. Корабль набрал много воды, но не затонул и его удалось привести на буксире в Ревель. Кроме того, был потоплен немецкий караван с грузом руды, вышедший из Стокгольма.

После этого в июле 1916 года Колчак был назначен "командующим Черноморским флотом, с производством в вице-адмиралы."15[1;268] В Могилёвской ставке адмирал был проинструктирован Николаем II относительно положения вещей на фронте, главным образом, в связи с вступлением в войну Румынии.

Прибыв в Севастополь, А.В. Колчак "принял Черноморский флот от вице-адмирала Эбергарда, который подробно посвятил меня в действительное положение Чёрного моря."16[1;270] Главной задачей нового командующего было обеспечение безопасности побережья от периодических набегов быстроходных крейсеров – "Гебена" и "Бресслау", которые ставили в очень опасное положение транспортную ситуацию на Чёрном море. Необходимо было "обезопасить транспорт и обеспечить побережье и порты восточной части Чёрного моря, откуда шёл транспорт для снабжения кавказской армии."17[4; 91]

С 6 на 7 июля 1916 года был проведён рейд против крейсера "Бресслау", который вышел в море из Босфора. Потом адмирал приступил к заграждению Босфора минными полями. "Минные заграждения, дозорная служба, надлежащим образом организованная и надлежащим образом развитая, радиосвязь дали возможность обеспечить черноморский бассейн совершенно спокойным от всяких покушений со стороны неприятеля."18[1;272] Такая ситуация сохранялась вплоть до февраля 1917 года.

Когда допросы Колчака Чрезвычайной следственной комиссией дошли до этого периода, адмиралу были заданы вопросы о его политических взглядах в юности, зрелом возрасте и теперь, а также политических взглядах его семьи.

Адмирал вырос в чисто военной семье, т.к. братья его отца были моряками, один из которых служил на Дальнем Востоке, а другой был морским артиллеристом и много плавал. Вырос Александр "под влиянием чисто военной обстановки и военной среды."19[1;274] При работе на Обуховском заводе Колчак сблизился с рабочими и его "заинтересовали на некоторое время вопросы политического и социального порядка."20[4;95] Конкретно три вопроса представляли интерес: вопрос рабочий, вопрос заводского хозяйства и вопрос труда. Особым же их изучением адмирал не занимался, т.к. у него не хватало времени.

Во время Русско-Японской войны Колчак считал необходимым уничтожение должности генерал-адмирала, что и было сделано в конце войны. Главной причиной военной неудачи Александр Васильевич считал постановку военного дела во флоте, "в отсутствии специальных органов, которые бы занимались подготовкой флота к войне, отсутствие образования."21[1; 275] "Флот не занимался своим делом, - вот главная причина. Я считаю, что политический строй играл в этом случае второстепенную роль. Если бы это дело было поставлено как следует, то при каком угодно политическом строе вооружённую силу создать можно, и она могла бы действовать."22[4; 95]"

В политических действиях революции 1905 года Колчак участия не принимал, т.к. был в плену, затем вернулся, был болен и лечился, а до 1906 года работал в Академии наук. Он не придавал этому событию большого значения. Главная задача, по его мнению, заключалась в воссоздании вооружённой силы государства. Необходимо было исправить то, что привело к таким позорным последствиям. "Политика никакого влияния не могла иметь на морское образование, на военную организацию."23[1;276] Вина за поражение лежала не на "верхах" общества, а на сугубо военных кругах армейского и флотского командования. Народное негодование, оскорбление национальных чувств за проигранную войну лежали в основе волнений 1905 – 1906 гг. Колчак относился к монархии, "как к существующему факту, не критикуя и не вдаваясь в вопросы об изменениях строя."24[1; 280] Александр Васильевич не принимал никакого участия в политической работе, т.к. "не имел ни связей, ни знакомств, ни возможностей бывать в среде придворной, среде правительственной."25[1;281] Государя он видел только в Могилёве, и когда Николай приезжал на флотские смотры. До революции 1917 года адмирал считал себя монархистом. Распутина он никогда не видел и не общался с ним.

После февральской революции у Колчака были связи с Государственной Думой в силу того, что он знал многих её членов, "как честных политических деятелей, совершенно доверял им и приветствовал их выступления."26[1;283] Александр Васильевич "приветствовал перемену правительства, считая, что власть будет принадлежать людям, в политической честности которых я не сомневался, которых знал, и поэтому мог отнестись только сочувственно к тому, что они приступили к власти."27[4; 103] Он принял присягу первому временному правительству. Здесь налицо служение не той или иной форме правительства, а служение Родине, которую человек ставит выше всего. Вопрос о форме власти должна была решать, по его мнению, "воля Учредительного собрания или Земского Собора."28[1;285] А. Колчак думал, что, вероятно, будет установлен республиканский образ правления, и его он считал "отвечающим потребностям страны."29[1;285] Во время войны необходимо было поддерживать власть временного правительства всеми силами.

Сообщения о бунтах в армии и на флоте, избиение офицеров Колчак считал провокацией. Приказ № 1 Совета Рабочих и Солдатских Депутатов не был для него "ни законом, ни актом, который следовало бы выполнять, пока он не будет санкционирован правительством, т.к. в силу настоящего положения, Советы Рабочих и Солдатских Депутатов могут собираться в любом месте, в любом городе."30[4;111] Общефлотские комитеты Совета матросских депутатов "были образованы в Севастополе, Одессе и других портах согласно предложению правительства."31[4;111] Все их постановления согласовывались с адмиралом. Рабочие Севастопольского порта заявили, что будут поддерживать Колчака во всех военных работах. Из-за хороших отношений им всегда шли на уступки в экономических вопросах.

Затем начались более плохие тенденции: массовые увольнения в отпуска, претензии к командирам с немецкими фамилиями (их надо было всех изъять). С приездом депутаций из Балтийского флота "началось ведение совершенно определённой пропаганды, направленной к развалу флота, начали обвинять офицеров в империализме, в обслуживании интересов буржуазии."32[1;294] Колчак считал, что "сентиментальности в политике не существует, в политике существует чисто примитивные соображения о выходе из того или иного положения."33[1; 307] Началось неисполнение матросами своих обязанностей. Политических комиссаров на Черноморском флоте не было. Адмирал был бессилен что-либо изменить и приказал контр-адмиралу Лукину вступить в командование флотом. Правительство же не сделало Колчаку никаких альтернативных предложений. Ни при каких условиях Александр Васильевич не хотел возвращаться, а проситься бы не стал.

Тем самым, можно сказать, что адмирал благоприятно отнёсся к смене власти, шёл на контакты с солдатами, матросами и рабочими, но в силу агитации с Балтики, которая была санкционирована большевиками, последующего развала и практической анархии, ушёл с занимаемого поста. Колчак осознавал всю безысходность ситуации, но ничего не мог поделать.

1.3.         Взаимодействие со странами Антанты

В условиях прогрессирующего развала русской армии и флота, адмирал считал, что войну следует довести до победного конца. Поэтому он решается предложить свои знания и опыт союзникам.

В двадцатых числах июля 1917 года Колчак уехал из Петрограда и отправился в Америку. Английское правительство разрешило адмиралу проехать через Англию, но с условием, что он уедет из России под чужой фамилией. Отношение к нему было "самое любезное."34[4;153] В начале августа Александр Васильевич виделся в Лондоне с морскими деятелями: адмиралом Джелико – первым лордом адмиралтейства, начальником морского генерального штаба генералом Холлем. В это время он ознакомился "с морской авиацией и постановкой морских авиационных станций."35[4;153]

В русском посольстве, а так же военной и морской миссиях считали, что события в России закончатся "проигрышем войны и вынужденным соглашением с немцами."36[1;334] Во Франции не были крайне сильны антирусские настроения и "всех русских называли не иначе как "изменники"."37[1;334]

По прибытии в Галифакс Колчака встретил морской агент Миштовт. Миссия считалась гостями американской нации, все заботы о месте проживания и средствах передвижения взяло на себя американское правительство. Экспедиция ВМФ США на Турцию и Дарданеллы была совершенно невозможна, хотя выход её из войны послужил бы началом окончания военных действий. Около 12-ти дней адмирал провёл на линкоре "Пенсильвания" во время манёвров американского флота в Атлантическом океане. Колчак считал, что его миссия не удалась, надо вернуться в Россию "и там искать какой-нибудь работы, соответствующей моим знаниям и способностям."38[1;338]

Прибыв 8-9 ноября в Йокогаму, Колчак получил сообщение от контр-адмирала Дудорова, что временное правительство пало и "существует так называемая Советская власть, которая, по-видимому, идёт на соглашение с Германией к прекращению войны."39[4;159] В Токио Александр Васильевич сделал визит английскому посланнику сэру Грину и просил принять его "в английскую армию на каких угодно условиях"40[4;341],просил дать ему возможность вести активную борьбу. Англичане предлагают Колчаку отправиться в Бомбей и явиться в штаб индийской армии, где он получит указ о назначении на месопотамский фронт. В Бомбее адмирал так же встречался со всем составом русского посольства. В 20-х числах января 1918 года Колчак прибыл в Шанхай. Но в Сингапуре англичане предлагают Александру Васильевичу вернуться в Россию на Дальний Восток и начать там свою деятельность, хотя неизвестно в чём она будет заключаться.

Посланник в Пекине князь Кудашёв сказал адмиралу, что необходимо создать на Дальнем Востоке "вооружённую силу, для того, чтобы обеспечить порядок и спокойствие"41[1;348] в регионе. На границе Маньчжурии в Забайкальской области действовал лишь отряд атамана Семёнова. Необходимо было просить Японию об отпуске оружия на средства, находящиеся в распоряжении Восточно-Китайской железной дороги. Франция была в этом заинтересована, а англичане и американцы не имели в этому никакого отношения.

В июле Колчак уехал в Японию, как в союзную державу за материальной помощью. Он встретился с генералом Танакой, которому и изложил свои намерения. Неожиданно Танако предлагает Колчаку остаться в Японии и отдохнуть. В это же время во Владивостоке образовалось "правительство Дербера, правительство Хорвата с различными органами."42[1;368]

Итак, постепенно Колчака вынуждают вернуться в Россию на Дальний Восток. Его авторитет огромен, поэтому именно с его именем связывают попытки улучшения внутреннего состояния в Российском государстве.

1.4.         Барон А. Будберг о внутреннем состоянии в Сибири и "чехарде" властьимущих.

О внутреннем политическом состоянии в Сибири достаточно подробно рассказывает барон А. Будберг.

Сразу же, в начале своих дневниковых записей Алексей Будберг отмечает то, что в Харбине можно почувствовать "русские порядки в виде невероятно грязного вагона."43[2;165] 5 апреля 1918 года японцы высадили десант во Владивостоке в ответ на ограбление конторы Исида и убийства трёх японцев. Вслед за ними высаживают десанты американцы и англичане.

В разного рода беспорядках хулиганам помогла "полная неорганизованность и растерянность обывателей."44[2;165] Если бы они сумели организовать свои действия, то без труда бы могли "раздавить всю местную красноту."45[2;165] Хорват, Семёнов и Орлов организовали и финансировали отряды спасителей родины. Сами по себе они являлись анархическими организациями, т.к. для них не существовало законов, и слушались они "только тех, кто даёт им деньги, до тех пор, пока даёт и пока имеет возможность."46[2;165]

По началу власть была у Хорвата, но он совершенно заблудился в разного рода комбинациях и компромиссах. Он проводит компромиссную политику, старается всех примирить и всё уладить без обострения отношений при помощи уговоров, убеждений и прочих словесных тонкостей. Но эта политика совершенно не проходила в сложившихся условиях. "Организации распустились, признают только право силы и очень хотят сами стать этой силой и поступать так, как им приятно и выгодно, первым делом всем хочется господствовать над Харбином и над самим Хорватом."47[2;166]" Уходить из Харбина никто не хочет и не собирается. Все предпочитают ничего не делать и весело жить.

Атамана Семёнова поддерживают французские и японские представители – капитаны Куроки и Пеллио. Но при этом иностранцы "не способны разобраться в духовной, идейной стороне всего происходящего. Они не хотят трезво заглянуть в русское будущее."48[2;166] В создаваемых отрядах, которые должны бороться против революции не ведётся занятий, молодежь "бесится" и никто её не сдерживает, в месяц дают по 200 рублей, офицеры получают авансы, и развал неудержимо прогрессирует. Командование бессильно что-либо сделать.

В Сибири и на Дальнем Востоке рассматриваемого периода можно выделить по дневнику А. Будберга следующие власти:

-         Хорват, начальник КВЖД. Его пытаются выдвинуть на пост диктатора русского Дальнего Востока;

-         Дальневосточный комитет защиты родины и Учредительного собрания, который представляет собой полуанонимную организацию, сложившуюся из спекулянтов, авантюристов, коммерсантов и дельцов;

-         Генерал Плешков, которого никто и ни в чём не слушает. При нём учреждён штаб отдельного корпуса с большими штатами, но с малым число настоящих работников;

-         Вольные атаманы, такие как Семёнов, Орлов, Калмыков. Барон именует их "винегретом из Стенек Разиных двадцатого столетия под белым соусом."49[2;168] Они хотят больше свободы, денег и наслаждений, но не настроены на выполнение работы и обязанностей.

Среди этого многовластия,   являющего настоящую анархию, идёт "общая грызня, ссора, слежка за другими, сплетни, провокации и интриги."50[2;169] Вооружённая сила исчисляется в 700 человек у Семёнова, 400 – у Орлова и кучка у Калмыкова. Имеется несколько старых японских орудий. Основные места дислокации: Харбин, станции Маньчжурия и Пограничная.

Единственной реальной властью являются только китайцы. Торговое влияние японцев поддерживается штыками их солдат. У русских же благородные порывы, верность, готовность на подвиг и жертву не являются основными. Преобладают низменные похоти и людская подлость.

Японских офицеров очень много, они "играют роль возбудителей агрессивной энергии, исполняя какие-то определённые махинации, предначертанные им военной партией японского генерального штаба."51[2;172] Местные газеты полны призывов к выступлению для активного опасения России. 23 апреля 1918 года Семёнов начал наступление на станцию Даурия и взял её. Ликование по этому поводу было условным, т.к. станция оказалась пустой. Характерная получается картина – в полках по 50 солдат, в батареях по 2 номера на орудие, зато штабы переполнены.

Всюду шли разговоры о назначениях генералов на различные должности, резко увеличилось число адъютантов, ординарцев и чинов для поручений.

10 мая совершенно неожиданно главнокомандующим был назначен адмирал Колчак. Все надеялись на его имя и решительность. Необходимо было положить конец безобразной политике. Про Александра Васильевича говорили, что "он очень вспыльчив, груб в выражениях и как будто бы очень предан алкоголю."52[2;178] 22 мая адмирал требует "немедленного похода на Владивосток и самых решительных действий. "53[2;183] Между отрядами Семёнова и Орлова установились враждебные отношения. Хорват же не способен организовать сильные вооружённые отряды, но пытается помирить все враждующие в Харбине партии и привести их к компромиссу. Нет такой власти, которую бы все признали и которой беспрекословно повиновались бы. Семёнов заявил, что он не признаёт власть Колчака, слушаться его приказов не будет, а его отряды "будут подчиняться только своему атаману и никому больше."54[2;185] Отношения Колчака и Хорвата тоже были очень натянутыми.

1 июня началось наступление Орловцев на станции Эхо и Пограничная. Шли с семьями и скрабом, но без патронов. Почему? Да потому, что цена доходила до нескольких рублей за один патрон, и скорее всего их просто распродали. Необходимо было ликвидировать опасную семёновщину, закрыть ей все способы грабить и существовать; создать прочные и надёжные части. Союзники могли бы вмешаться, чтобы дать новой власти окрепнуть и создать государственный аппарат.

Все военные стараются "набить себе карманы, не останавливаясь ни перед подложными счетами, ни перед сотрудничеством с самыми грязными аферистами."55[2;194] И в этой гнусной, воровской обстановке готовится к службе "зелёная" молодёжь.

8 июля наблюдается раскол власти на два правительства. Сибирское – во Владивостоке; в Харбине – всероссийское, во главе с Хорватом. Назначения на посты идут по принципам керенщины, т.е. независимо от стажа, а по желанию властьимущих. Владивостокские газеты подтверждают своими сообщениями, что в Приморской области царит невероятный хаос. "Самые разноцветные и разноплеменные влияния и комбинации распоряжаются, приказывают, указывают, но слушаются только японцев и чехов, ибо за проказами тех и других стоят внушительные кулаки."56[2;200]

Каждый день увеличивал развал России и давал отсрочку большевикам для "упрочения своего положения и уничтожения инакомыслящих."57[2;201] Идет такая полная неразбериха, что многие разумные люди начинают терять надежду на улучшение. Интересен и быт армии. На станции Пограничная стояли эшелоны туземного полка. "Вид отвратительный, кругом невероятная грязь, по внешности какие-то подозрительные оборванцы; вокруг вагонов кучи отбросов и экскрементов, вагоны похожи на мусорные ящики; половина солдат состоит из хунхузов-китайцев, которые вследствие жары сидят и ходят в костюмах Адама."58[2;205] Армия приморского края насчитывала 2 полка по 200 – 300 штыков, а в остальных налицо только штабы. Начавшие формироваться полки тают с каждым днём, т.к. большинство "ищет, где легче служить и где больше платят."59[2;207]

18 августа 1918 года во Владивостоке встречали японского главнокомандующего. Город совершенно потерял свой прежний щеголеватый вид. Чехи "вычистили" все магазины, которые хранили неприкосновенные запасы крепости на 200 тыс. человек. Большевики же "появились на озере Ханка и высадили десант, угрожая сообщениями Никольск – Пограничная; у Шмаковой они потрепали союзников, которые потеряли при этом часть артиллерии."60[2;209] Непонятно зачем все антибольшевистские организации финансировали союзники. Они давали деньги и техническую помощь и вправе были требовать конкретной деятельности, но уж никак, не поощрять разного рода "глупости да гадости."61[2;210]  

Разорённые эмигранты, потерявшие всё бюрократы, горящая мщением молодёжь, заводчики и фабриканты, спекулянты, трясущиеся обыватели, эсеровские и большевистские рабочие – все они прибывали в состоянии "полного непонимания происходящего ныне исторического переворота."62[2;211] Умирающая и опозоренная Родина – это лишь только ширма, чтобы прикрыть свои истинные вожделения.

Началась железнодорожная забастовка, объясняемая "недовольством служащих новыми окладами жалованья и введением сдельной оплаты труда."63[2;213] Японцы заняли Хабаровск 7 сентября 1918 года, но установить законность и порядок некому, т.к. "весь актив властей и партий уходит на взаимную грызню и оплевание."64[2;214]                                      

В это время получены известия об открытии сибирской областной думы и о составе сибирского правительства. К власти пришли эсеры, которые "вне конкурса по части подкопа и свержения правительств, но безнадёжны по части здорового строительства."65[2;214] Значит должны начаться "болтология и разные демократические кривляния, да заоблачные попытки насадить на земле социалистический рай, не считаясь с озверением людей и вакханалией самых животных инстинктов."66[2;214]

Забастовка железнодорожников продолжается. Начальство применяет лишь приёмы мелкого сыска вместо того, чтобы заставить служащих или работать или уйти. Затем необходимо вникнуть в их нужды и удовлетворить рабочих.

А. Будберг под 13 сентября 1918 года описывает проявление террора над большевиками. Их отдавали на расправу китайцам предварительно перерезав пленным сухожилия под коленами, чтобы не убежали. Большевиков закапывали живыми, а дно ямы устилали их внутренностями. Но "хочется думать, что это только садическое бахвальство."67[2;215]

Газеты пишут, что в освобождённых от власти большевиков районах Приуралья и Поволжья идет кавардак, все лезут к власти, но разумной программы по преодолению сложившейся ситуации так и не разработано. Стабильности нет. Генерал Гайда в своём выступлении перед прессой во Владивостоке пытался разрубить самые сложные военные и политические узлы, но это осложнило и без того затруднительную ситуацию. 23 сентября 1918 года во Владивостоке появляются Колчак, Потапов и Доманевский, причём "последние два, очевидно, потому, что есть возможность пристроиться к какой-нибудь из существующих комбинаций."68[2;217] Никакой армии в Сибири не было, зато были офицерские и юнкерские отряды, исправно бьющие большевиков. Во всей этой "чехарде" непонятна позиция союзников, которые легко могли бы прекратить все выходки атаманов и восстановить порядок и в без того расшатанной стране. В Западной Сибири вспыхивают беспорядки из-за того, что слишком долго длится атмосфера безвластия, но а многие просто неудовлетворенны или же попали не туда, куда они хотели. Совершенно ясно, что из смеси эсеров, думских депутатов и реакционно-настроенных офицерских организаций ничего путного не выйдет.

Таким образом на фоне такой обстановки в регионе 2 ноября 1918 года адмирал А.В. Колчак при помощи офицерских организаций произвёл в Омске переворот, "сместил всех министров и объявил себя диктатором."69[2;226    

  1. Деятельность А.В. Колчака, как верховного правителя российского государства 18 ноября 1918 – 7 февраля 1920 гг.

2.1.         Колчак и рабочий вопрос.

Рабочий вопрос в политике Колчака занимал одно из основных мест. Верховный правитель прекрасно понимал, что результаты борьбы против Советской республики в значительной степени зависят от того, какую позицию по отношению к его режиму займёт пролетариат. Собственный опыт сотрудничества с Севастопольским Советом рабочих депутатов, а ещё наблюдения за политикой "кнута и пряника", которую генерал Хорват проводил на КВЖД, заставляли Александра Васильевича думать о "приобщении рабочих к государственным интересам."70[9;184] Необходимо было идейно разоружить и подчинить пролетариат интересам буржуазии и целям контрреволюции.

Показательно, что, придя к власти, Колчак оставил на посту министра труда меньшевика Л.И. Шумиловского и приблизил к себе английского парламентария – лейбориста полковника Уорда. Следуя их рекомендации, не были официально запрещены профсоюзы и не был отменён 8-ми часовой рабочий день. Более того, Колчак обещал, что "рабочие найдут защиту и помощь в законах, которые должны будут укрепить и обеспечить их организацию на началах, сходных с демократическими государствами Европы."71[9;184] Профсоюзы были единственной разрешённой Колчаком легальной организацией, с помощью которой рабочие могли защищать свои экономические интересы.

Несмотря на то, что Александр Васильевич, его совет министров и министерство труда всячески поощряли идеи "экономизма" и "тред- юнионизма", местные власти под давление предпринимателей вели широкое наступление на профсоюзы. В ход шло всё: запрещение собраний и коллективных петиций; арест членов профсоюзных правлений; расстрелы и виселицы; роспуск профсоюзов. Фактически политика правительства Колчака в рабочем вопросе сводилась к тому, что "все конфликты между трудом и капиталом разрешались в Сибири начальниками карательных отрядов, причём рабочие подвергались бессудным расстрелам и массовой порке."72[9;185]

Огромное влияние на отход трудящихся Урала и Сибири от меньшевиков, эсеров и Колчака оказала большевистская пропаганда, которая ранее "на корню" деморализовала армию и флот. Основной тезис большевистской пропаганды состоял в том, что колчаковщина – это военная диктатура буржуазно-помещичьей контрреволюции. В декабре 1918 года произошли открытые вооружённые выступления рабочих в Омске, Канске и Иланске. И естественно в конце марта 1919 г. сибирские большевики делают вывод, что "пролетариат Сибири, вполне изживший социал-патриотические иллюзии, потерявший окончательную веру в демократизм, в Учредительное собрание, парламентаризм, лишившийся своих организаций, союзов, печати, переживающий полосу жесточайших гонений, издевательств, пыток и расстрелов, стал уже активной революционной силой в борьбе за возврат пролетарской диктатуры."73[9;187]

В дальнейшем всё более значительная часть рабочих стала сознавать неразрывную связь между экономической и военно-террористической политикой диктатуры Колчака. Летом 1919 года на Урале, а осенью – зимой 1919гг. в Сибири рабочее движение приобретает массовую форму вооружённого восстания.

2.2. Террор контрразведки. Проблема объективности расправ по   материалам заседания следственной комиссии от 30 января 1920 года.

Ко времени приезда Александра Васильевича в Сибирь наблюдалось создание во всех отрядах особых органов – контрразведки. Их создание было самочинным, т.к. "контрразведка, как орган, направленный для борьбы с противником, может существовать лишь в штабе корпуса."74[4;188] В мелких же отрядах могут существовать лишь разведочные отделения. Между тем контрразведки существовали во всех отрядах, которые образовались сами по себе.

Эти органы "самочинно несли полицейскую и главным образом политическую работу, которая заключалась в том, чтобы выслеживать, узнавать и арестовывать большевиков."75[4;188] Состояли они, как правило, из людей, совершенно неподготовленных к такой работе или из добровольцев. Обычно все контрразведочные органы должны состоять в тесной связи с прокуратурой и во всех случаях обязаны действовать, оповещая её. Здесь же этой связи не было, само понятие "большевик" было до такой степени неопределённым, что под него можно было подвести всё что угодно.

Когда Колчак прибыл на места, то он беседовал с начальниками отрядов, утверждая что "существующие контрразведки мешают друг другу и портят всё дело."76[4;189] Большое число людей бывало арестовано по "совершенно неосновательным причинам."77[4;189] Когда это выяснялось, то их отпускали. Формально при мелких отрядах контрразведки не существовали и там могли отрицать её наличие.

В случаях самочинных обысков, арестов и расстрелов виновных найти не удавалось, т.к. такие вещи никогда не делались открыто. Соответственно, установить, кто и когда это сделал, было невозможно.

Известен ряд случаев, когда подобные случаи имели место быть. Убийство в Харбине учителя Уманского. Ничего не удалось выяснить, т.к. подозревали кадетов хабаровского корпуса, но они были в отрядах Колмыкова, Орлова, Семёнова и других. При попытке выяснить, кто оставлял казармы вечером или ночью, выяснилось, что нет списков увольняемых и поэтому установить факт, какие люди были вне казармы, было невозможно. Арест в Харбине одного офицера был произведён по приказу Семёнова, а более ничего не известно, конвоиры лишь выполняли данные им приказание. Колмыков поймал вблизи станции Пограничной шведского или датского подданного, представителя Красного Креста, которого он "признал за какого-то большевистского агента и повесил, отобрав у него все деньги."78[4;193] Это были случаи форменного разбоя, но такие явления существовали и бороться с ними было почти невозможно.

В Харбине существовало две милиции: наша и китайская. Китайцы прекрасно несли свою службу. Они ни во что не вмешивались и "производили нормальное впечатление людей, стоящих на посту и занимающихся делом."79[4;194] Что же касается наших милицейских, то они были большей частью распущенными, пьяными людьми и абсолютно не были знакомы со своими обязанностями. По мнению Александра Васильевича "можно расстрелять, можно проделать что угодно, но всё должно быть выполнено на основании законных норм."80[4;195]

Лично при Колчаке не было ни одного случая полевого суда. Но вполне понятно, что когда ведётся борьба, нежелательно, чтобы на вашу территорию проникали агенты противника. Тем самым, террор носил субъективный характер и выяснить участников кровавых событий и их мотивацию было зачастую просто невозможно.

2.3.         Проблема военно-полевых судов.

Ещё одной актуальной проблемой является вопрос об армейских военно-полевых судах.

Армия положительно восприняла приход А.В. Колчака к власти 18 ноября 1918 года. Александр Васильевич вспоминает, что "от армии ничего, кроме самого хорошего, самого положительного отношения, не видел; ни одного оскорбительного письма, ни одного памфлета из армии за всё время пребывания моего верховным правителем я не получал."81[4;243] Его отношение к генералу Каппелю были основаны на чувстве глубокой симпатии и уважения.

Тем не менее, начало проблемы военно-полевых судов можно увидеть в аресте Чернова и 20 членов Учредительного собрания. Приказ на арест был отдан Р. Гайде – командующему екатеринбургской группой войск. Поезд с арестованными был направлен через Челябинск, где они были освобождены. О том, что при аресте екатеринбургской комендатуры был дан приказ ликвидировать арестованных, верховный правитель не знал. Более того, когда после их ареста выяснилось, что многие из них не принадлежали к комитету членов Учредительного собрания, а тех лиц, которых предполагалось арестовать, не оказалось. Их охрану "даже не арестовывали, а просто разоружили и отпустили."82[4;252] Всего было расстреляно 8 – 9 человек.

Кроме этого была проблема ареста представителя уральской власти в Челябинске Кириенко и редактора местной газеты Маевского, которые были отправлены в Омск. Определённых указаний об аресте членов Учредительного собрания и о репрессиях в отношении активных членов партии социалистов-революционеров не было.

В двадцатых числах февраля 1919 года было получено сведение о готовящемся выступлении рабочих железной дороги в Омске, добытое контрразведкой. При этом накануне был арестован штаб большевиков, около 20 человек, а через два дня после суда они были расстреляны. В Омске выступление не удалось, и оно переносится в Куломзино. Восстание было ликвидировано и начал "функционировать полевой суд по назначению командующего войсками."83[4;259] Все дела велись военным прокурором, и Колчак в них не вмешивался.

После восстания был известен случай, когда офицер Рубцов увёл из тюрьмы 47 арестованных и расстрелял их в загородной роще. Отряд некоего Батрашевского увёл и расстрелял ещё 13 человек. Расследование событий показало, что "Батрашевский бежал, а против Рубцова не было выдвинуто никаких обвинений."84[4;264], а позже дело "было передано официальным лицам."85[4;266] Суд и следственные структуры пытались раскрыть данное преступление, но из этого ничего не вышло. Наладить судебный аппарат было совершенно невозможно, т.к. действовал военно-полевой суд. Всего было расстреляно 70 – 80 человек, кроме того, практиковалась массовая порка, о которой не знал верховный правитель. В случае злоупотреблений подобные лица предавались суду или же смещались. В дальнейшем осуждённых "истязали в контрразведке, но об этом ничего не было известно."86[4;269]  

Был известен такой случай, что один из 11 арестованных по этому делу коммунистов подтвердил своё членство в партии, после того, как, "он подвергся пыткам путём выворачивания рук и суставов..."87[4;270] Колчак же запретил "расстрел заложников за убийство на линии кого-либо из членов охраны."88[4;271], считая это недопустимым. Но, несмотря на это в Красноярске за убийство 1 чеха могло быть расстреляно 8 – 10 человек. Кроме этого были случаи уничтожения населённых пунктов, но это 2 – 3 прецедента, когда деревни были сожжены в ходе боевых столкновений.

Тем самым о творящемся произволе в военных полевых судах Колчаку не было ничего известно. В тех случаях, когда верховный правитель мог вмешаться в процесс исполнения наказания, он стоял на позициях строгого соблюдения процессуальных норм, а не их грубого нарушения.

Заключение

Подводя итоги, можно говорить о том, что А.В. Колчак не принадлежал ни к каким партиям, его целью было восстановление национальной России для пользы Русского народа, устроенной на демократических началах. Попытка привлечь к этому делу народ не увенчались успехом.

Адмирал был талантливым ученым и флотоводцем, он много сделал для изучения Севера, для укрепления боеспособности русского флота. Его учителя С.О. Макаров и Н.О. фон Эссен помогли ему стать к 1915 году лучшим минером в мире. А ведь Балтийское море в 1941 году минировали именно по планам Колчака. Попытка представить адмирала царским сатрапом безосновательна, т.к. Николай II его "на дух не переносил", а когда в 1915 году умер Эссен на должность командующего Балтийским флотом был назначен вице-адмирал Канин, а не Колчак, которому было всего 40 лет и находился он в звании капитана I ранга.

Активные попытки наладить отношения с союзниками после февраля 1917 года не были приняты и были отвергнуты. Правящие круги Англии, Франции, США, и Японии попросту выжидали, чем закончится революция в России.

На примере Сибирского региона наглядно представлено внутреннее состояние страны, где царил хаос, произвол и анархия. Все друг друга подсиживали, заботились больше о своём благе, чем о судьбе России. Ни к чему хорошему это привести не могло. Из этого вполне объективно вытекают проблемы террора контрразведки и военно-полевых судов, где под видом законности царил произвол и разобраться в отдельно взятых делах было невозможно.

Список источников и литературы

Источники

  1. Арестант пятой камеры: [о А.В. Колчаке] –М.: Политиздат, 1990.-478с.
  2. Дневник белогвардейца: [сборник] – Новосибирск: Кн. изд-во, 1991.- 398с.
  3. За спиной Колчака: документы и материалы./под ред. А.В. Квакина. –М.: Аграф, 2005.- 511с.
  4. Колчак А.В. – последние дни жизни: [сборник] – Барнаул: Алт. rн. изд-во, 1991. –302с.
  5. Милая, обожаемая моя Анна Васильевна… [А.В. Книпер и А.В. Колчак: сборник]/сост. Г.Ф. Павлова и др. –М.: Професс., - 1996.-520с.

Литература

  1. Гражданская война в СССР: в 2-х томах/[под ред. Н.Н. Азовцева]-М.: Воениздат, 1980.
  2. Гражданская война в России: Перекрёсток мнений/Рос. АН, Ин-т рос. истории. – М.: Наука, 1994. –378с.
  3. Гражданская война в России: катастрофа Белого движения в Сибири/[сост. А. Смирнова]. – М.: АСТ: Транзиткнига, 2005. –476с.
  4. Из истории интервенции и Гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке, 1917 – 1922гг.: [сб.ст.] Отв. ред. Ю.И. Кораблёв; В.И. Шишкин – Новосибирск: Наука, Сиб. oтделение, 1985. – 232с.