В этих спорах Микешин не участвовал.
Отдав список на утверждение, он уехал в
Москву. Там, в Оружейной палате, зорко
всматривался в костюм, оружие разных
веков, портреты будущих персенажей па
мятника, делал мгновенные, летучие зари
совки. Вернувшись, он узнал, что император
утвердил список, добавив от себя Держа
вина и екатерининского вельможу Кочубея.
На окончательное утверждение списка
Микешин был вызван в Зимний дворец.
Шел после бессонной ночи, пошатываясь
от усталости, но перед тем как войти к царю,
сумел собраться.
«Государь ждал меня. Через Чевкина он
знал обо всех помещенных лицах и о неко
торых изменениях, произведенных мною
...
В моем списке последним был Александр
1,
Николая я пропустил. Когда дошли до Алек
сандра, государь спросил: «А батюшка?» Я
встал со стула и молчал. Он увидел мое
смущение, мою муку. Я продолжал до кон
ца, а когда кончил, он взял меня за плечо
и приблизил к себе.
Дело с Николаем не кончилось. Меня
приглашали в разные места для объяснений,
наконец потребовали к Константину Нико
лаевичу. Он принял меня а Мраморном
дворце в бильярдной комнате. Он вышел
из своего кабинета, сел на угол бильярда и
спросил: «Скажи причины, почему не поме
щаешь покойного батюшку?»
-
«Ваше вы
сочество,- отвечал я,- личность покойного
государя до того близка к нашему времени,
что нельзя к ней беспристрастно относиться.
Есть множество людей, которые в его прав
лени и находят утеснение русской мысли, а
другие его страстно превозносят. Еще рано
его помещать на монумент. Я этого делать
не буду. Впрочем, есть люди, которые это
сделают, если им заплатят».
Согласился Залеман, и Николай сел ря
дом с Александром, потеснив Сперанского.
Шевченко отстоять Микешину так и не уда
лось, время Тараса еще не пришло. Зато
удалось отстоять Гоголя. Теперь, когда окон
чательный список был утвержден, начина
лась самая трудная часть работы по горель-
1
Россия в бронзе
ефу. Микешину предстояло создать сплош
ной круговой фриз протяженностью
27
мет
ров, разместив на нем
109
фигур из разных
временных эпох, не связанных между собой
зачастую ни родом деятельности, ни даже
знакомством.
Мировая практика скульптуры не знала
ничего подобного. Любой мало-мальски
подкованный в монументалистике специа
лист пожал бы плечами и сказал, что это
нелепая пустая затея. Создать вереницу из
сотни скульптурных портретов, соединив
их в какой-то нескончаемый хоровод, да в
уме ли вы, сударь? Такое может прийти в
голову только полному дилетанту.
Да, Микешин был дилетантом, но это
снова не помешало, а даже помогло ему
найти верное решение, позволило творить
смело и новаторски. У него был редкий
талант композиции, он умел мыслить фор
мой, обладал неистощимой фантазией, со
чинять сюжеты было для него радостью.
Поэтому, недолго думая, он отыскал на
лесном дворе Академии широкую доску
пятиметровой длины, наколол на нее листы
ватмана сплошной лентой и принялся сочи
нять. Проще всего было бы расставить фи
гуры в хронологической последовательно
сти, придав им парадные позы античных
героев. Но художник понимал, что эта уны
лая шеренга не произведет сильного впе
чатления. Поэтому, презрев исторические
факты, он свободно перемешал героев,
перетасовал их, расставил в группы, заставил
общаться между собой, соединил взглядом,
жестом или беседой, не смущаясь тем, что
в жизни эти люди никогда не встречались
друг с другом. Что-то подсказывало ему, что
он вправе так поступить, что есть правда
искусства, которая выше правды факта.
Но главное, ему удалось соединить все
фигуры как бы одним сюжетом, получалея
непрерывный исторический рассказ, рас
считанный на круговой обход. Обойдя памят
ник один раз, зритель должен был захотеть
обойти и другой, всматриваясь, вдумываясь,
углубляя свои ощущения. А для этого нужно
было раскрыть образ каждого персонажа,
Русская история
11- 2 12008 11 7
