чего девица сама явилась предлагать себя, но ей
указали на дверь.
Наутро постояльцев разбудил грохот посуды.
Переводчик-венгр объяснил недовольство хозяй-
ки: «Тебе выразили дружеское расположение, а ты
им пренебрёг. Теперь тебя в этом доме за человека
не считают. Тебе надо переходить на другую квар-
тиру […] У нас принято, что девушка, прежде чем
войти в брак, с одобрения родителей может испы-
тать близость со многими мужчинами. У нас го-
ворят: кошку в завязанном мешке не покупают...»
[17, c. 258–259].
Совсем иные впечатления оставила о себе
Болгария. Б. Слуцкий вспоминал: «...после укра-
инского благодушия, после румынского разврата
суровая недоступность болгарских женщин по-
разила наших людей. Почти никто не хвастался
победами [...] Позже болгары гордились, когда им
рассказывали, что русские собираются вернуться в
Болгарию за невестами – единственными в мире,
оставшимися чистыми и нетронутыми» [13, c. 71].
Другим исключением была Польша, где жен-
щины не позволяли себе вольностей, если только
«не пленялись порой грубоватой мужской силой
или солдатским мундиром» [13, c. 71]. Где чувство
собственного достоинства «гордых полячек», а где
их традиционная нелюбовь к русским заставляли
наших солдат быть настороже и воздерживаться от
сближения. Впрочем, «жриц любви» хватало везде.
Так, в донесении Политотдела 65-й армии в Полит-
управление 2-го Белорусского фронта № 185 от
18 мая 1945 года сообщалось о случае в г. Рибниц
(Померания): «Четыре полячки-проститутки за-
манивали к себе бойцов, а потом в качестве пла-
ты за свои услуги требовали у них вещей, вместе
с солдатами уходили к немцам и под их охраной
грабили. В настоящее время полячки скрылись»
[15, c. 158–159]. Солдаты были сурово наказаны.
Зато в Австрии, куда советские войска ворва-
лись весной 1945 года, они столкнулись с «по-
вальной капитуляцией». Австрийки «не оказались
чрезмерно неподатливыми. Солдаты-отпускники
чувствовали себя, как у Христа за пазухой. В Вене
наш гид, банковский чиновник, удивлялся на-
стойчивости и нетерпеливости русских. Он пола-
гал, что галантности достаточно, чтобы добиться у
венки всего, чего хочется» [15, c. 127–128]. И здесь,
как выяснилось, большинство крестьянских деву-
шек выходило замуж «испорченными».
Нередко представительниц прекрасного пола
толкали в объятья русских женское любопытство
к «экзотическим» любовникам и их невиданная
щедрость. Младший лейтенант Даниил Златкин
в самом конце войны оказался в Дании, на остро-
ве Борнгольм. О датчанках у него сложилось такое
впечатление: «Они хотели проверить, испытать,
попробовать русского человека, что это такое,
как это, и вроде получалось получше, чем у дат-
чан. Почему? Мы были бескорыстны и добры…
Я дарил коробку конфет в полстола, я дарил 100 роз
незнакомой женщине […] ко дню рождения» [5].
Иначе встречали в Германии. После обще-
ния с жительницами Берлина Владимир Бого-
молов записал 2 мая 1945 года в дневнике: «Не-
жительница Праги вместе с советским танкистом.
Фото Ж. Паковски. 1945 г.
Советский майор в окружении жительниц Праги.
Фото И. Кохута
Русская история
3
2015
86
